Проклятие Слизерина

Даже когда профессор Свитч продиктовал им под запись длинную фразу на латыни, а затем велел превратить марку в лепесток розы, Том был погружен в нерадостные размышления, машинально махал волшебной палочкой. Он опомнился лишь, когда Августус ткнул в бок, с завистью кивнул на его марку, что теперь стала розовым лепестком, только прямоугольной формы и с волнистыми краями. У некоторых учеников, и у Ингла в том числе, марки тоже видоизменились, отдаленно напоминали лепестки. Августус никак не мог сосредоточится, у Элджи так тряслись руки, что неловко смахнул марку со стола, и оставшееся время провел на корточках в ее поисках. Антонин долго корпел над заданием, вконец измучавшись, облизнул оборотную сторону марки, со злым удовлетворением налепил ее на парту. К счастью профессор Свитч не заметил этого, похвалил всех, у кого хоть как‑то изменилась марка, и наградил пятью очками. Том был в числе отличившихся.

За обедом Антонин выложил блокнот со своими каракулями, в промежутках между поглощением супа принялся объяснять:

— Где же это было? Ах, вот… первое, что надо запомнить о пророчествах и прорицаниях, – их не следует понимать буквально. Еще большинство пророчеств связано с какими‑то предметами или вещами, даже если в них… как и в нашем случае!.. фигурируют неизвестные личности. Ну‑ка прочтите пророчество еще раз… тут же все понятно: «отчаянный» – это Годрик Гриффиндор, «добрейшая» – Пенелопа Пуффендуй, а «мудрая» естественно Кандида Когтевран. Помните нашу вчерашнюю прогулку по Хогвартсу? Так вот мы с Элджи сразу же вспомнили о статуях Основателей. По дороге в библиотеку мы как раз пробегали мимо Когтевран. Что скажешь, Том?

Том неопределенно пожал плечами.

— Вполне возможно.

— Так значит, нам нужно внимательно осмотреть эти статуи? – уточнил Августус.

— Выходит, что так.

Антонин восхищенно вертел листок с предсказанием, в темно–карих глазах горел азарт.

— Это становится все интересней и интересней, клянусь шевелюрой деда.

Августус подозрительно покосился на друга.

— Антонин, он же почти лысый.

— Это по линии матери, – рявкнул оскорбленный Антонин. – А по отцовской линии у деда такие волосы… такие волосы, что у расчесок зубья ломаются.

Августус принял невозмутимый вид, словно невзначай заметил:

— До начала следующего урока есть время, может осмотреть статуи прямо сейчас?

Том оглядел друзей, в задумчивости почесал подбородок.

— Хорошо. Только разделимся, а потом встретимся у лестниц, ведущих на третий этаж. Августус ты к статуе Пуффендуй, Антонин – к Когтевран, я осмотрю Гриффиндора.

— А я? – вклинился Элджи. – Я тоже хочу.

Прежде, чем Том успел что‑либо ответить, места Антонина и Августуса опустели, лишь две школьные мантии мелькнули и растворились толпе.

— Удачи в поисках!.. – бросил напоследок Антонин.

Том замедленно перевел взгляд на Элджи, хмурые коричневые глаза встретились с доверчивыми голубыми. Том глубоко вздохнул, предпринял последнюю попытку избавиться от неловкого помощника.

— Может, ты лучше уроками займешься?

— Не–а, – замотал головой Элджи. – Я еще успею. Мне Сенектус обещал помочь.

Том снова вздохнул, не говоря ни слова, направился к выходу из Большого зала, позади догоняли торопливые шаги Элджи. Еще во время экскурсии с Сенектусом Том запомнил расположение статуй Основателей Хогвартса. Так получилось, что Сенектус останавливался возле каждой, сопровождал это подробным рассказом. Так вот статуя Гриффиндора располагалась в соседнем от Большого зала коридоре слева от живописного арочного окна.

После того как убедился, что рядом нет посторонних, Том обратился строгим тоном к Элджи.

— Так, теперь слушай внимательно, пока я осматриваю статую, ты следишь за коридором. Как только кто‑нибудь появится, ты меня предупредишь. Понял?

Элджи с готовностью кивнул.

— Понял.

Том с сомнением посмотрел в ясные, не отягощенные умом, глаза, странное ощущение подсказывало, что он еще пожалеет о таком помощнике. Он вздохнул глубже, словно перед погружением под воду, с шумом выдохнул, приблизился к статуе. Возле ног Гриффиндора в величественной позе замер лев, немигающий взгляд уставился в пространство. Том скрупулезно осмотрел каждый дюйм тела льва, ощупал волнистую гриву, затем вскарабкался выше, на складках мантии и мече в руках Гриффиндора тоже не оказалось ни движущихся деталей, ни полустертых надписей. Том принялся исследовать голени сапог, когда сзади заголосило:

— Том, идут!!!

От неожиданности Том выпрямился, затылок со всего размаху налетел на бронзовую длань Гриффиндора. В голове дико загудело, словно разом ударили в десятки гонгов, количество картин на стенах умножилось, они закружились, принялись меняться местами. Том сполз с бронзового льва, опираясь о стену, попытался выпрямиться, но его штормило, как бумажный кораблик. Не в силах справиться с головокружением, он присел у статуи – будь, что будет, – спросил обессилено:

— И кто там?

— Августус и Антонин, – сообщил Элджи радостно.

— Элджи, – простонал Том, голова раскалывалась на тысячи кусочков, – клянусь Слизерином, оклемаюсь, дам в ухо… Вот только решу, которому из двух.