Проклятие Слизерина

Том очень волновался, но тщательно это скрывал. Даже похвала профессора Свитча за успешно выполненное домашнее задание не улучшила настроения. Хуже Тома, пожалуй, выглядел только Элджи, обычно румяные щеки которого то сильно бледнели, то горели пунцом. Один лишь Антонин вел себя невозмутимо, а на Зельеварении даже принялся насвистывать устаревший мотив, чем вызывал у всех, кроме Дамблдора, тихую неприязнь. Том впервые ощущал приступ мигрени, что невероятно раздражало. Ближе к концу урока, едва профессор отвернулся, в Антонина полетели дурнопахнущие коренья. Том и Элджи тоже отвели душу. Одно из корений с глухим стуком срикошетило в Августуса, которому не повезло сидеть рядом со свистуном. Августус быстро обернулся, взгляды его и Тома на миг пересеклись, так же быстро отвел глаза, уже не заметил, как Том с презрительностью оттопырил верхнюю губу.

Том старался вести себя так, ровно ничего не произошло, но в глубине души Августуса так и не простил. На уроках и в свободное от занятий время они разговаривали и шутили, как обычные друзья, и все же что‑то неуловимо изменилось. Том непроизвольно контролировал каждое свое слово, каждый поступок, будто сторонний наблюдатель. Августус же был непривычно смирен. Создавалось впечатление, что они поменялись местами, и теперь Августус опасается выслеживания Тома.

Сразу после обеда нестройные группы первокурсников, словно разноцветные говорливые ручейки, стекались к площадке для полетов. Там уже нетерпеливо поджидала мадам Трюк – худощавая волшебница с коротко остриженными волосами и желтыми, как у голодного ястреба, глазами.

— Пусть каждый возьмет из хранилища по метле. Осторожнее, не толкайтесь! Метел на всех хватит…

Толпа, как разъевшийся дождевой червь, плавно завернула к метлохранилищу. Со всех сторон толкали, сначала слабо, потом все сильнее и требовательнее, в какой‑то момент Том осознал, что со всех сторон обступили незнакомые сокурсники. Далеко впереди затерялась рослая фигура Антонина, лохматая шевелюра Элджи скрылась где‑то слева, Том чувствовал как поток учеников, подобно бурной горной реке, что всегда стремиться к океану, сам несет в нужном направлении.

У самой двери в хранилище началась невообразимая давка: каждому не терпелось почувствовать под пальцами хорошо отполированное дерево. Том с трудом протолкнулся к метлам, которые внешне оказались самыми обыкновенными: кривоватые древки, плохо увязанные неровные прутья; такими даже двор приюта подметать было бы стыдно. Сзади напирали все требовательнее. Он, не глядя, ухватил первую попавшуюся метлу, пихаясь локтями, стал выбираться из очумелой толпы.

То ли запутался в собственной мантии, то ли споткнулся о чьи‑то ноги, но Том почувствовал, что внезапно теряет равновесие. Послышался чей‑то возмущенный вскрик, а затем сочный треск ломаемых веток, словно тупой лось пер сквозь чащу. Руку, в которой сжимал метлу, резко рвануло назад, уже падая, он успел выставить вперед обе ладони. Вокруг в мгновение расступились, Том быстро огляделся, подобрал странно полегчавшую метлу. Едва вскочил на ноги, как почувствовал мощный толчок в спину, его почти выпихнули из толпы. Том свободно вздохнул.

Рядом заголосило ликующе:

— Мадам Трюк! Реддл метлу сломал!

Том успел только обернуться, чтобы увидеть, как Грандчестер растянул губы в белозубой улыбке, наслаждаясь мгновением долгожданного триумфа. Скрепя сердце Том скосил глаза на свою метлу, до ломоты в пальцах сжал кулаки: древко переломлено пополам.

— Ты…

— Мистер Реддл, вы плохо меня слушали? – резко окрикнула мадам Трюк, желтые глаза хищно сверкнули. – Я же четко объяснила, что количество метел ограничено. Сегодня я не намерена лишиться еще одной…

Том глупо развел руками, в правой ладони все еще сжимает палку, что минуту назад была метлой.

— Но…

— Довольно! – прервала мадам Трюк, раздраженно выхватила у него древко метлы. – Посидите в сторонке, мистер Реддл. Полеты на сегодня для Вас отменяются. На первый раз я прощаю эту оплошность, но имейте в виду, что Ваши родители будут уведомлены об этом. Скорее всего, им придется возместить ущерб.

— Да, мэм. Как скажете…

Мадам Трюк уже ушла, а Том все стоял, руки беспомощно опущены. В голове осталась только одна мысль: Крестная будет вне себя от ярости. Он почти видел ее письмо с холодными рублеными фразами, которые хуже любого наказания.

Грандчестер, опершись на метлу, стоял в двух шагах, наблюдал с интересом.

— Ну и какого это, Реддл? Какого чувствовать себя без вины виноватым?

Том, словно не слышал вопроса, негромко пробормотал:

— Метла не хрусталь… и стоит намного дешевле.

— Это лишь первый взнос, – пригрозил Грандчестер мстительно, последовал за мадам Трюк и другими учениками.

Том устроился на ступеньках ротонды, неподалеку от хранилища для метел, узорные листья и завитки плюща давно пожелтели и иссохли, под ними, словно скелет невиданного зверя, стыдливо проступали серые перила и колонны. Хоть он и не мог принимать участия в уроке, но наблюдать никто не запрещал.