Проклятие Стравинского

– Уверена, мои дорогие, что вы абсолютно невиновны! Как нам сообщили сегодня, причина смерти – пропавший год назад препарат доктора Плиса. А ведь вас здесь год назад не было, наверняка вы находились в России? Так вот, предлагаю вместе провести свое собственное расследование и найти злоумышленника, который целый год хранил опасное зелье. Идет?

Разумеется, мы бодро крикнули в ответ, что «идет» и что вместе мы непременно отыщем убийцу, который, по всей видимости, жутко завидует талантливым танцовщикам балета. После этого мы продемонстрировали всем знак победы из двух поднятых пальцев и поспешили домой.

– Вот так, мой дорогой, что значит не слушать меня! А ведь говорила я тебе, что лучше втихую по-быстрому исчезнуть, и пусть бы труп Алекса нашел кто-нибудь другой! – выговаривала мне Соня, когда мы, прорвавшись сквозь заслон свободной европейской прессы, стремительно продвигались в направлении дома Мари. Несмотря на глубокую ночь, мы оба были настолько возбуждены, что совершенно не желали спать.

– Ну, дорогая, не противоречь самой себе, – я успокаивающе поглаживал Соню по нервно дернувшемуся плечику. – Вспомни, ты сама любишь повторять, что врать – не хорошо, и что ложь всегда становится известна всем. Представь себе: увидев тело Алекса, мы с тобой тут же разворачиваемся и быстрым шагом направляемся домой… И сталкиваемся с кем-то из знакомых или с совершенно незнакомыми людьми, это неважно! Главное, эти люди нас невольно запоминают, продолжают свою прогулку и, в свою очередь, натыкаются на беднягу Алекса! Какая первая мысль появится в голове добропорядочных европейцев? Правильно: так вот почему та странная парочка так быстро шагала, едва ли не бежала прочь! Уже через час нас с тобой разыскивала бы вся полиция кантона…

Соня нервно взмахнула рукой.

– Все равно! Глупо было отправляться гулять по набережной – в конце концов у нас же с тобой есть неудачный опыт подобных променадов! Надо было сразу пилить домой и отправляться на боковую после трудового дня. Тогда труп нашел бы кто-нибудь другой, и сейчас вся эта орава журналистов не обвиняла бы нас во всех смертных грехах. А комиссар…

– А что комиссар? – пожал я плечами. – Надо признать, что как раз комиссар вел себя по-джентльменски корректно: предложил кофе и первым делом извинился, перед тем как сообщить, что наша роль во всем этом деле в его глазах выглядит достаточно подозрительно…

– И тут же начал допрашивать, не были ли мы год назад в Монтре, не слышали ли чего о том деле доктора Плиса и не попал ли нам в руки каким-либо образом его зловещий препарат?

– А что ему еще оставалось делать? Подумай сама. Но главное во всем этом – мы с тобой совершенно невинны, и на руках следствия нет ни единой улики против нас. Кстати, ты ведь помнишь, что комиссар любезно сообщил нам: на этот раз они без труда обнаружили использованный шприц – правда, он совершенно чист и сух, а также без единого отпечатка пальчиков. В любом случае, моя дорогая, мы с тобой во всем этом деле абсолютно ни при чем!

– Формально – ни при чем, – все еще дуясь, проговорила Соня. – А вся общественность отныне будет тыкать в нас пальцами и говорить друг другу свистящим шепотом: «Смотри, это и есть те самые русские убийцы, жуткие казаки из дикой России». Нам с тобой только и остается для соблюдения имиджа приобрести шапку-ушанку и казачью шашку.

Представив себя в подобном уборе, я не выдержал, от души расхохотавшись. Тут и Соня наконец-то улыбнулась.

– Смейся, смейся… Надеюсь, Мари поверит нам на слово, что мы – не хладнокровные убийцы, вкалывающие дозу всем талантливым танцорам, и не откажет нам от дома… Боюсь, отныне и в отелях нам с тобой тоже будет сложновато снять номер даже за баснословную сумму.

– В таком случае будем ночевать на скамейке под звездами, как некогда советовали бедняге Савелию…

Так, болтая без перерывов, мы дошли до дома Мари и вошли, тут же столкнувшись с бледным, как смерть, Паскалем. Все его лицо было залито слезами, а он, не замечая их, пару минут смотрел на нас, словно пытаясь сообразить, кто мы и как сюда попали. Наконец-то придя в себя, парень неопределенно взмахнул рукой и одновременно громко всхлипнул.

– Это ужасно! Вы слышали? Еще одно убийство. Но на этот раз погиб не совсем посторонний мне человек. Алекс – он… Он воспитанник, почти что сын Марселя Брюно – моего друга детства, который, к сожалению, сам не смог прибыть на фестиваль… Я никак не могу заставить себя позвонить Марселю, чтобы сообщить… Боже мой! Что происходит? Мир сошел с ума!

Признаться, я слегка замешкался, не зная, какими словами можно успокоить взрослого мужчину, рыдающего, словно дитя малое. Ситуацию спасла Соня: она попросту крепко обняла Паскаля и так, слегка покачиваясь, стояла, похлопывая его по спине, пока бедолага не выплакался. После этого она собственноручно утерла ему слезы и бодро улыбнулась.

– Успокойся, мой дорогой Паскаль, слезами горю не поможешь! Все будет хорошо. Где Мари?

Паскаль шмыгнул носом и тоже попытался улыбнуться.