Проклятие Стравинского

Сразу отмечу «легкое перо» Риты: статью, занимавшую почти четыре страницы, я, что называется, проглотил, получив от чтения настоящее удовольствие. Ясно и просто, грамотным языком истинного интеллигента журналистка изложила для начала «затравку»: полиция отправляет к доктору Плису подставного «клиента» – древнюю бабульку, врываясь в дом почти вслед за ней, чтобы арестовать злого гения, готового умертвить несчастную. Но вместо этого перед стражами порядка неожиданно открывается странная картинка: нервно расхаживающая из угла в угол «старушка» и взъерошенный доктор, озабоченно вытряхивающий крошки из своего ботинка, бесконечно повторяя при этом странную фразу: «Темный флакончик на четыре дозы, мой «Волшебный сон» – мой великий грех. Четыре дозы смерти! Это катастрофа!»

Далее шел огромный заголовок: «Дело, которого не было»; под ним располагалась статья, в которой автор детально и четко рассмотрела все обстоятельства официально так и не открытого дела.

…Доктор Плис упорно и яростно борется против рака, занимаясь поиском формулы «лекарства от смерти»; денег на дорогостоящие опыты перманентно не хватает, хотя именно на них доктор тратит весь свой солидный заработок в частной клинике. И вот однажды некто предлагает ему кругленькую сумму за возможность избавить от долгих и бессмысленных страданий больного старика. Скрепя сердце, доктор Плис соглашается, несмотря на то, что он – самый яростный противник эвтаназии; деньги незамедлительно идут на очередные исследования и опыты. Но через какое-то время и они благополучно кончаются, а спасительная формула так и не найдена. Бедняга доктор в отчаянии!

Именно в тот момент полиция получает анонимку с обвинениями в адрес доктора. В анонимке достаточно подробно описывается разговор Плиса с клиентом о его изобретении – препарата «Волшебный сон»: один укол – человек погружается в блаженный сон, навеки простившись с жизнью. После обсуждения в «верхах» полиция принимает решение направить к доктору «подставу». Вот только когда подставная жертва является в дом для заранее запланированной операции эвтаназии, она застает уже не гениального доктора, а сумасшедшего: едва не плача, Плис ищет бесследно исчезнувший препарат «Волшебный сон»…

Завершая свою статью, Рита изложила итоги собственного неформального расследования. Побеседовав со множеством людей – с соседями доктора Плиса по улице, а также с его коллегами и клиентами из клиники, – она пришла к выводу: а) единственным клиентом доктора был, по всей видимости, его бывший однокурсник – гражданин Арабских Эмиратов, чей отец, безнадежно больной, проходил лечение в клинике и почти тут же скончался; б) анонимку в полицию написал некто из обслуживающего персонала клиники, случайно подслушав разговор Плиса и его однокашника – официально никто так и не признался, что знал о незаконной операции. Между тем гражданин Арабских Эмиратов давно и благополучно вернулся с телом отца на родину.

Под классическим «P.S.» Рита очень эффектно процитировала слова доктора Плиса относительно эвтаназии: «Признаться, за пару дней до случившейся драмы мне удалось побеседовать с доктором о его работе, о клиентах, которым грозит мучительная смерть от рака. С горячим сочувствием говоря о страданиях безнадежно больных, Оскар Плис тем не менее твердо отметил: «Полагаю, каждый из нас должен пройти свой путь до конца, испытав все дарованные небесами муки. Никто не имеет права на легкую смерть! Я категорически против эвтаназии и, хотя никогда не был истинным христианином, считаю эвтаназию страшным грехом».

Вот, собственно, и все. Статья Риты и особенно последняя цитата доктора Плиса лишь утвердили меня в моих подозрениях: в этом деле девушка отнюдь не была посторонним наблюдателем и слишком многое от меня скрыла, а потому стоило побеседовать с ней серьезно.

Я отложил журнал на столик и выключил свет. Моя разобиженная Соня так и не удосужилась позвонить, чтобы пожелать любимому спокойной ночи, так что и я не стал этого делать, ограничившись лишь мысленными пожеланиями доброго сна всему человечеству.

Глава 18. Плач Жака Мюре

Сны – удивительная штука, дающая порой ответы на самые запутанные вопросы. Другое дело, что иногда вполне художественные, полнометражные сны словно остаются за закрытой дверью: проснувшись, мы лишь помним их волнующую атмосферу, в то время как содержание остается «за кадром». Именно так было утром девятнадцатого апреля: первый день новой недели начался с телефонного звонка, который резко захлопнул дверцу моего волнующего сна.

Не открывая глаз, я нащупал трубку на тумбочке и прижал ее к уху.

– Алло?

– Добрый день, мсье Муар. Вас беспокоит комиссар Криссуа. Надеюсь, я вам не помешал. Могу я увидеть вас в полицейском участке Монтре в ближайшие тридцать-сорок минут?