Проклятие Стравинского

Побыть в блаженной тишине пустого дома на этот раз мне не удалось. Едва шагнув в кухню, я наткнулся на Паскаля: славный толстяк уминал куриный рулет прямо из холодильника.

– Какой позор, вы застали меня на месте преступления! – смущенно хмыкнул он, торопливо вытирая жирный след с лица. – Признаюсь: услышав ваши шаги, я едва не потерял сознание – испугался, что внезапно пришла мама! Вообще-то мы с ней обедаем дома только в выходные. Но сегодня в банке творилось нечто невообразимое: в каждом кабинете – бесконечные обсуждения этих «блаженных убийств», самые дикие версии и взволнованные вздохи: «Кто будет следующим?» В определенный момент мне стало плохо от всего этого, и я решил сегодня пообедать дома.

Он поправил очки, бросив тоскливый взгляд на холодильник.

– Вы знаете, у меня такое ощущение, что мои коллеги немного устали от мирной, но слишком скучной жизни. В какой-то мере они завидуют погибшим! Умереть в нирване – чем не мечта среднестатистического швейцарца? – Он потряс головой. – Спасибо, меня уже тошнит от всего этого! Была бы возможность – рванул бы прямо сейчас куда угодно – к фьордам Норвегии или в дебри Африки, потому как не хочу больше слышать криминальные новости.

Вид сочных куриных рулетов в светящемся нутре холодильника неожиданно разбудил и мой, до того мирно спавший аппетит. Я предложил закрыть криминальную тему горячим обедом, и в итоге мы с Паскалем благополучно разогрели в микроволновке рулеты и сами не заметили, как смели все начисто.

– Ну вот, теперь можно возвращаться на работу, – удовлетворенно улыбнулся Паскаль, икая и поглаживая живот. – После вкусного рулета я выдержу новую порцию банковских шерлокхолмсов. Счастливо оставаться!

И он весело отчалил. Я пару минут посидел на террасе, меланхолично улыбаясь ласковым лучам солнца, заставлявшим меня жмуриться, под конец решив-таки позвонить Рите и назначить встречу. Положим, девушка боится высунуть нос из дома своего жениха, чтобы не нарваться на разгневанного мужа. Отлично, в таком случае я готов прибыть в Веве для конфиденциальной встречи. И первым задам самый простой вопрос: «Милая Рита, как вы могли забыть при разговоре со мной, что были со школьных лет знакомы с Савелием Уткиным?» Заодно неплохо бы побеседовать также с Сашей, поинтересовавшись историей его блокнотных зарисовок.

Хмыкнув, я позвонил Рите по ее новому номеру. Долгие гудки, долгие гудки, долгие гудки…

В конце концов пришлось дать отбой. Одновременно я ощутил неожиданный приступ раздражения. Бог мой, неужели девушка настолько глупа, что не видит очевидного: бесполезно прятать голову в песок. Если сама брякнула о знакомстве с Уткиным в присутствии редактора, то скрыть сей факт никак не удастся – в любом случае этим начнет шантажировать ее тот же Николай Диков, не отличающийся излишней щепетильностью и порядочностью.

Между тем первая ложь тянет за собой вторую: я на все сто уверен, что после встречи Рита с Савелием непременно поспешили уединиться для душевной беседы. О чем была беседа и чем завершилась? Естественно, мне хотелось бы получить ответ на эти простые вопросы, а потому я вновь и вновь набирал номер Риты. Увы, совершенно бесполезно.

Бесполезные звонки продолжались в течение примерно сорока минут: развалившись в шезлонге на солнышке, я звонил, получал в ответ очередную порцию бесконечных гудков и вновь нажимал кнопку вызова. В конце концов все это мне надоело, и я направился в город – слегка проветриться ото всех своих мыслей, совершив променад по набережной.

Глава 23. Признания Мюре

Как гласит народная мудрость – на ловца и зверь бежит. Первым человеком, повстречавшимся мне, стоило шагнуть на аллею набережной, был мой «подозреваемый номер два» – Жак Мюре.

К этому часу парень, по всей видимости, успел залить свою тоску добрыми порциями славного мартини, так что при виде меня он кинулся горячо обниматься с троекратным поцелуем, словно сегодня мы уже не успели увидеться перед зданием полиции.

– Привет, привет, русский друг! – На этот раз, по всей видимости, память его подвела, и он напрочь забыл мое имя. – Приглашаю вас посидеть вместе в этом милом кафе и обсудить последние новости.

Само собой я был не против выпить крошечную порцию мартини, заодно выслушав все «последние новости» из уст организатора фестиваля Жака Мюре, силой склонившего к любви первого из убитых. Пока официант отправился исполнять наш заказ, мой визави, привычным жестом сдвинув кепку на затылок, наклонился ко мне через столик.

– Знаете ли, каждая жизнь – чертовски священная штука, и никто не имеет права вмешиваться в нее. Это касается и любви. Вы меня понимаете? – проговорил он свистящим полушепотом.

Что ж, я прекрасно понимал, что ему просто не терпелось излить все свои тревоги по части ставшей известной полиции короткой love-story с Савелием. Я согласно кивнул, внимательно ожидая продолжения. И Жак продолжил свой монолог все тем же хрипловатым габеновским голосом: