Проклятие убийцы

Лувр тоже мог похвастаться коллекцией живописи, превосходившей даже собрание картин в Пале-Рояле. Каждый дюйм стен был увешан полотнами знаменитых мастеров. Религиозные мотивы, пасторальные сцены, портреты. Явление ангела Богородице. Пастухи, читающие надпись на могиле. Мужчины и женщины, давно покинувшие мир и глядящие с небес, словно вечные стражи, восседающие на тронах. Даже потолки сплошь были покрыты великолепными картинами, росписями и орнаментами. Мы шли по коридорам, ослеплённые этим великолепием.

Интересно, что подумал бы мастер Бенедикт? Он никогда особенно не интересовался искусством, но если б увидел всё это, я думаю, он бы изменил мнение.

Мы покинули Лувр и вошли во дворец Тюильри, направляясь к саду. По пути я сражался с загадкой Вуатюра, надеясь застать её врасплох и найти ответ. Однако мы подошли к Тюильри, а решения по-прежнему не было.

«Что мне теперь делать, учитель?» – безмолвно спросил я.

Он не ответил. Но, может быть, это потому, что он уже дал ответ?

«Начни сначала», – написал мастер Бенедикт.

Ладно. С начала чего? Я вертел эту мысль в голове. Единственное, что у меня есть, – стихотворение. Так… почему бы не начать с начала стиха? «Король человека послал на костёр». Это, очевидно, о Филиппе Красивом. Он захватывает в плен последнего магистра тамплиеров – Жака де Моле – и сжигает его. Приговор судьбы суров. А судьба…

Я вскинул голову и нахмурился.

– Ты слышал?

Я мог поклясться, что вдалеке я слышал какой-то шум. Том огляделся по сторонам. Мы остановились, прислушиваясь. Звук повторился – по-прежнему слабый, но он стал более отчётливым. Том склонил голову набок.

– По-моему, это снаружи.

Я подошёл к окну и открыл его. Теперь звуки сделались намного явственнее. Они доносились с западной стороны, из сада Тюильри. И в саду кто-то кричал.

Глава 24

Они бежали со всех ног.

Мы высунулись из окна и увидели мчащихся к нам придворных дам. Они неслись так быстро, как только могли, размахивая руками. Издалека казалось, что они просто сошли с ума. Затем, когда дамы приблизились, я увидел. Осы. За женщинами гнался осиный рой.

Крики наполнили сад. Дамы бежали, стремясь добраться до безопасного места и теряя по дороге свои украшенные бантиками туфли. Потом появился рой – такой огромный и чёрный, что походил на грозовую тучу. Извиваясь, то и дело меняя очертания, он нёсся вперёд, словно единое живое существо – хищник, преследующий добычу.

Салли! Там была Салли. И Миэтта. И королева. И их дети.

Мы побежали – Том и я, через дворец, ища лестницу вниз. Я орал на испуганных дворян и слуг – всех, кто попадался нам по пути.

– Плащи! Скатерти! Пледы! Скорее!

Крики привели нас к ближайшему выходу. Дамы уже начали проталкиваться в дверь, падая на пол и разрывая платья. Некоторые плакали. Я видел на их коже яркие красные пятна размером с виноградину.

Следом появились осы. Мужчины, прибежавшие за нами, били их всем, что попалось под руку – кружевными подушками, позолоченными тарелками, серебряными подносами. Том придумал идею получше. Он сдёрнул со стены гигантскую картину, изображавшую женщину с зеркалом – возможно, это был Тициан, – и взмахнул ею, словно доской. Осы отскакивали от холста.

Я побежал к двери, скользя взглядом по убегающей толпе. Нет ли в аптекарском поясе чего-нибудь, чтобы избавиться от ос? Увы, лучше всего годился мой плащ. Сахар и селитра могут выделять дым, но как я узнал в один мучительный день с мастером Бенедиктом, окуривание утихомиривает только пчёл.

Я протиснулся мимо убегающих девушек, привлекая внимание, и взмахнул плащом, точно флагом. Над ухом раздалось яростное жужжание, и я почувствовал острый укол в плечо. Я хлопнул по нему – раздался хруст. По ладони размазались осиные кишки.

– Кристофер!

Это была Салли. Она поддерживала пожилую женщину, прижимающую к груди свёрток. Лицо женщины гротескно распухло, шея была покрыта следами укусов. Не обращая внимания на жгучую боль в плече, я побежал к ним, размахивая в воздухе плащом. Взамен я получил пару раскалённых игл между лопатками.

Женщина рухнула, ударившись лицом о камни и стискивая рукой шею. Салли упала вместе с ней. Голова женщины откинулась на траву. Она смотрела на меня невидящими глазами.

– Ребёнок! – крикнула Салли и дёрнула женщину за руку, пытаясь перевернуть её. – Ребёнок!

Тогда я сообразил. Свёрток. Женщина несла свёрток. Мы перевернули её на бок; под ней лежал годовалый мальчик в пелёнках, воющий от ужаса. Салли подхватила его и поплотнее завернула в ткань.

Я накрыл её плащом, накинув его Салли на голову, и побежал к двери, увлекая девушку за собой. Том устремился следом, размахивая Тицианом и отбиваясь от преследующей нас осиной орды. Едва мы миновали дверь – он прыгнул следом и захлопнул её.

Салли подбежала к ближайшему столику и сдёрнула тряпки с вопящего ребёнка. Мальчик безудержно орал. Салли раздевала его, ища следы укусов, но, кажется, женщина спасла его – ценой собственной жизни.

– Миэтта, – сказал я Салли. – И королева. Где они?

– Они пошли другой дорогой, – ответила она.