Проклятие убийцы

– Хорошо. – Я сделал глубокий вдох. – Ты – Жак де Моле, двадцать третий и последний магистр ордена тамплиеров. Тебя только что привязали к столбу…

– Подожди. Я смотрю не в ту сторону. – Салли сместилась. – Марин сказал, что я стою лицом к востоку.

– Хорошо, хорошо. Ладно, мы зажигаем костёр.

– Ой! – пискнула Салли. – Огонь такой горячий! Я боюсь, он испортит мне платье. Ой-ой-ой!

Том зааплодировал:

– Отличное представление. Я прямо чувствую пламя.

Салли сделала реверанс.

А я окончательно вышел из себя:

– Вы двое можете вести себя посерьёзнее?!

Они захихикали.

– Вообще-то я пытаюсь остановить убийцу! – буркнул я.

– Разыгрывая спектакль на мосту? – сказал Том.

– Ставя эксперимент. Мастер Бенедикт учил, что так надо делать, если не знаешь правильного ответа. Ты пробуешь то и сё, пока дело не пойдёт на лад.

– Ладно-ладно, – примирительно сказала Салли. – Но что именно мы пытаемся выяснить?

– Значение этой строчки из стихотворения. «Суров был судьбы приговор».

– Мы и так знаем судьбу де Моле, – заметил Том. – Его сожгли заживо. И поскольку он разозлил короля, я бы сказал, что приговор был закономерный.

– Едва ли дело в этом. Тут нужно разобраться. Смотри, дальше говорится о тропе, которая легла под ноги. Значит, первая строфа должна как-то указать нам тропу. И это каким-то образом связано с судьбой де Моле.

– Но его судьба состояла в том, что он умер.

– А что случилось потом?

– С его костями? – спросила Салли. – Или с душой?

Я замер. До сих пор я как-то не принимал в расчёт его душу. Хотя, разумеется, следовало бы. Окончательная судьба человека определяется тем, куда попадает его душа… А Жак де Моле? Он отправился в рай или в ад?

– Откуда нам знать? – спросил Том.

– Думаю, это зависит от того, делал ли он добро или зло, – сказал я. – Если обвинения против него были ложными, тогда, наверное, он попал на небеса.

Салли кивнула.

– Моле призвал гнев Божий на короля и папу, и они умерли. Вдобавок, когда его привязывали к столбу, он попросил, чтобы ему позволили в последний раз взглянуть на Нотр-Дам. Это не похоже на человека, который посвятил жизнь служению дьяволу.

– Да, не похоже. Значит…

Я осёкся на полуслове.

Последняя просьба де Моле… Его судьба. Его душа на небесах. Этот человек умер триста пятьдесят лет назад. С тех пор город очень изменился – сдвинулся, расширился. Современный Париж был бы неузнаваем для последнего магистра. Этот самый мост, на котором мы сейчас стояли, лучшее тому доказательство. Но некоторые вещи остались прежними. Сена всё ещё текла. Лувр всё ещё стоял. И самое святое место во Франции по-прежнему возвышалось над ними всеми.

Я моргнул.

– Похоже, сам де Моле указывает нам тропу. И кажется, путь ведёт в Нотр-Дам.

Глава 31

Он был бесподобен.

Я стоял зачарованный дивным зрелищем, которое являл собою Нотр-Дам.

Мы остановились перед западным входом. Над нами возносились вверх на сотни футов две башни-колокольни, пронзая небо над двускатной крышей цвета свинца. Фасад украшало витражное окно в форме розы и статуи ангелов, окружающие Спасителя и Богородицу. Под ними стояли десятки святых, вырезанных в камне над тремя тяжёлыми дубовыми дверьми, обитыми железом. Двери, утопленные в арки, сами были окружены замысловатыми фигурами: слева Мария, справа святая Анна, а в центре – Страшный Суд.

Невероятно – но внутри собор выглядел ещё более грандиозным. Гигантские колонны вздымались на три этажа, до самой крыши, опиравшейся на тяжёлые балки. Колонны в проходе были украшены гобеленами. Солнечный свет становился радугой, проходя сквозь витражные окна под потолком. Но большую часть света давали свечи – сотни свечей, – мерцающие в капеллах вдоль стен.

По обе стороны от нас стояли статуи. Первой и самой величественной была знакомая колоссальная фигура высотой несколько десятков футов: снова святой Кристофер. Насчёт остальных я не знал наверняка. Видимо, тоже святые, но их было слишком много, чтобы опознать всех. Они выглядели так реалистично, что казалось: вот-вот оживут.

Том заговорил тихо, не желая нарушать величественную тишину собора:

– Что будем делать дальше?

Я развернул лист и прочитал вторую строфу:

Огонь бушевал, веселилась толпа,
Под ноги ложилась тропа.

«Под ноги», – мысленно повторил я.

Среди молящихся я заметил двух мальчиков-служек. Один драил пол у хоров, другой зажигал свечи возле нефа. Я подошёл к нему:

– Прошу прощения.

– Да, мсье?

– Есть ли в этом соборе склеп или могилы? – спросил я.

– Да, мсье.

– Ты не мог бы показать их нам?

– Мне надо работать.

В данном случае едва ли требовалось такое же пожертвование, какое я вручил отцу Бернару. Я вытащил из кошелька пару су. Этого оказалось достаточно. Мальчик сунул деньги в карман и повёл нас мимо поперечного нефа и главного алтаря – к молельням в задней части собора. Здесь он показал нам надгробия:

– Вот, пожалуйста, месье. Тут похоронено несколько человек.

Надгробия выглядели незамысловато. На каждом – статуя человека в мантии, лежащего на мраморной плите.

– Кто эти люди? – спросил я.

– Точно не знаю, мсье.

Я ожидал не этого.