Проклятие ульфхеднара

Воины Хаки во главе с Лейви и Рагной, выехали в путь на следующий день. Дорога им предстояла не то чтобы слишком долгая, но больше беспокоило, не оказалась бы она бесполезной. Спозаранку они собрались и пропали за воротами. И целый день ещё после взгляд невольно обращался в ту сторону, хоть и понятно было, что так скоро они не вернутся. Сам Ингольв крепко призадумался надо всем, что сейчас висело над ними. То снова принимался обсуждать что-то с ближниками, расспрашивать Гагара. То уходил куда-то, желая остаться один. Асвейг же после смерти Хельги и вздохнуть лишний раз теперь было некогда. Все хозяйские заботы вмиг свалились на неё.

Только под вечер, когда прекращалась суета, когда уставал Кнут, который никогда не упускал возможности подогнать, уколоть словом или взглядом, становилось немного спокойнее. Тогда можно было и посидеть немного рядом с Ингольвом, просто прислонившись к его плечу и слушая разговор мужчин. Асвейг старалась не упустить ни одного слова, знала, что в очередной раз планы обговариваются для неё. И тогда то и дело внутри проскакивал холодной рыбиной страх за всё, что дальше будет деяться, когда привезут или не привезут Диссельв.

Кажется, Ингольв чувствовал её неуверенность, но не знал, как помочь. Ведь в гальдре он ничего не смыслил, не знал, что происходит внутри того, кто творит колдовство. А потому он только и мог поддержать её тем, что просто был рядом. И как бы хотелось, чтобы так было всегда, чтобы не давило на всех приближение неизбежного. Но они сами встали на этот путь, сами выбрали, как жить.

Асвейг совсем измаялась, а потому решила, что нынче снова опробует свои силы, попытается хотя бы примериться к тому, что ей предстоит сделать. Осталось только Эльдьярна уговорить помочь и направить. А великан-то после возвращения почти с ней не разговаривал: выказывал нарочитую обиду. Хоть и не уходил, пусть и мог сделать это в любой миг. С уверенностью в том, что надо хоть на что-то решаться, Асвейг и поднялась утром, когда все только начинали ворочаться в постелях в преддверии пробуждения. Она мельком бросила взгляд на лавку Ингольва — и оказалось, что она уже пустует. И как только викинг, с его-то ростом и размахом плеч вообще умел настолько тихо двигаться? Каждый раз она тому поражалась.

Быстро собравшись, пока не пробудились остальные, Асвейг собралась, причесалась и поспешила к устью реки, ожидая увидеть его именно там. Прошла по двору, будто бы залитому молоком: такой плотный туман стоял с ночи — вывернула на нужную тропку. Ноги сами собой несли её всё быстрее, разгоралось в груди сладостное нетерпение: не так уж часто удавалось побыть совсем одним.

Ингольв, верно, оказался на своём излюбленном для утренних разминок месте. Он уже закончил, и теперь, ополоснувшись в ледяной, ещё хранящей дыхание горных вершин, реке, выходил на берег.

Асвейг метнулась в сторону, укрылась за сосной и выглянула, наблюдая. Не решилась нарушить его сосредоточение после урока тела и духа. Знала, как важно сейчас это для него, особенно когда покровительствует над ним Фенрир: существо буйное и опасное. Да и полюбоваться было на что, чего таить.

— Выходи, — громко, с лёгкой насмешкой в голосе, позвал её Ингольв, успела она только унять взволнованное дыхание. — Чего прячешься?

Асвейг вздохнула и вышла навстречу, не сводя с него глаз. Всё ведь слышит и замечает — не укроешься. Приблизилась неспешно, наклонилась и, взяв рубаху с земли, подала Ингольву. Тот за руку её поймал и к себе рванул — обдала прохладой его кожа, ещё не согревшаяся после купания. Руки, нетерпеливые и сильные, скользнули вниз по спине.

— Никак убить меня хотела? — викинг склонился к лицу.

— Есть, за что, верно, — постаралась как можно серьёзнее ответить Асвейг, но улыбка всё равно наползла на губы.

Ингольв покачал головой, продолжая размеренно и ощутимо поглаживать её поверх одежды. Но уже от этого всё внутри переворачивалось.

— Поедешь со мной? — с лёгкой хрипотцой, всё жарче распаляясь, проговорил он. — Пока Лейви не вернулся, хочу до Кетиля съездить. С Одди повидаться.

Коснулся коротко её щеки губами и взглянул вопросительно, зная, видно, что она и отказаться может. Всё ж не её сын, и видеться с ним, словно с напоминанием о том, что когда-то случилось, ей не слишком приятно.

— Поеду, — Асвейг повисла на его плечах, так и сжимая в пальцах рубаху.

Что бы ни было, а из жизни это теперь не выбросишь. И гораздо хуже было бы, если бы Ингольв о сыне собственном совсем позабыл. Тогда все упрёки Сиглауг оказались бы правдой.

— Спасибо, — просто шепнул Ингольв, всё понимая.

Ловко справился с застёжкой её плаща, бросил его на землю и подтолкнул призывая ложиться.