Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

— Так вот — Чаша соединяет в себе знания. Знания о том, что случилось в мире, что происходит сейчас и что будет потом. Источник знаний — огромная сила, из него можно черпать могущество, если правильно настроиться на ритм и достать из этого источника именно те знания, которые тебе нужны. Все события, мысли, слова, действия и чувства каждого существа, что дышало под солнцем, не пропадают бесследно — они хранятся в Чаше. Добывая необходимые знания, миром можно управлять. Или направлять. Или пересоздавать — как вам больше нравится. Хранитель-одиночка может всего лишь удерживать источник закрытым. Но это не значит, что я не способен добыть оттуда те сведения, которые мне нужны. Вы думали об Ордене и даже беседовали о нем — я это ясно вижу. Полагаете, что были первыми на этом пути? Вы всего лишь достали из Чаши то, о чем говорили другие хранители до вас.

— Разве возможно изменить мир? — Баллантайн пожал плечами, словно пропустив мимо ушей длинную тираду Аллария. — Когда-то я этого хотел, но теперь вижу… Люди всегда останутся такими же, как были. Мне нужно было приехать в Эбру, чтобы это понять.

— Можно, — спокойно сказал Алларий. — Если очень этого хотеть. И поступать правильно. Что такое ваш Орден, как не попытка изменить мир? Или вы хотите отказаться от своей затеи?

— Вы же сказали, мастер Алларий, что это затея не только наша. Что о ней думали до нас.

— В мире столько мыслей уже передумано, — с легкой иронией заметил Алларий, — что новых совсем не осталось. С другой стороны, это проще — всегда можно понять, чем та или иная мысль закончится.

— Ты имеешь в виду, можно предсказывать будущее? Ты это умеешь?

На этот раз Гвендолен уставилась на Аллария, широко распахнув глаза и приоткрыв губы, словно желая спросить о чем-то невысказанном.

— Странно слышать это от тебя — давно известно. что крылатые видят будущее так же ясно, как прошлое. Или ты хочешь проверить мое умение?

— Не совсем, — Гвендолен почему-то опустила взгляд в своей невыраженной до конца попытке смутиться. — Крылатые женщины… ну те, которые… в общем, будущее от меня закрыто.

— Может, это и к лучшему? Зачем тебе знать будущее, особенно свое, дева из рода Антарей? А вот предсказание об Ордене — так, как оно известно, и передается среди Хранителей — я могу вам рассказать. Правда, мы его запоминаем в стихах — но вы уже достаточно от меня стихов наслушались за эти дни, не так ли?

— Если оно напоминает твои предсказания конца света, — фыркнула Гвендолен, — то можно не трудиться перекладывать в прозу — смысла не прибавит. Про дышаших ядом драконов, падающих с неба и огромную волну, накрывающую берег, мы выучили почти наизусть.

— В моих предсказаниях, — с легкой обидой отозвался Алларий, — очень много верных идей. И вещей, о которых стоит задуматься. Я просто использовал образы, которые людям понятны дучше всего.

— Не топырьтесь на нее, — неожиданно громко брякнул Дагадд. — А ты, пташка, захлопнулась бы на время.

— Мы просим вас, хранитель Алларий, — Логан наклонил голову и прижал руки к груди, хотя церемонный поклон странно смотрелся в исполнении человека, перемазанного кровью и с волосами, растрепанными не меньше, чем у Гвендолен, — не обращать внимание на нашу спутницу и поведать нам то, что вы собирались.

— Я буду краток. — видимо, Аллария было нелегко сбить с пути вдохновения. — Мы передаем друг другу две песни об Ордене, они очень похожи одна на другую. В одной, например. говорится так:

Из хляби водной

Скалы воздвиглись.

Мудрые там

Соберутся вместе.

Свои законы

Они установят,

Силы великие

Им доступны.,

На острове возникнет союз ученых людей, ведающих о мире больше других и стремящихся постичь новое.

— На острове? Но ведь Эбра не остров.

— А кто говорил про Эбру? — искренне удивился Алларий, чем полностью уничтожил у собеседников всяческое понимание и охоту возражать.

— Хоть не стремятся

К власти над миром,

Слушать их все

Правители станут, — продолжал Алларий нараспев, решив наконец, что завоевал безраздельное внимание слушателей.

Знаки их братства

Носить на плащах

Любому почетно,

Но сможет не каждый.

— Если бы кто-нибудь сказал мне раньше, что я, сидя на полу в Эбре, буду слушать стихи сумасшедшего комедианта, в которых говорится о каких-то тайных силах, я бы искренне пожалела этого бедолагу. Хотя не в моих обычаях испытывать к людям жалость, — прошептала Гвендолен одними губами, но Эбер наклонил голову, и уголок его рта слегка дрогнул. — Непонятно только, почему за все это время ни один из наших бывших союзников не выглянул из залы? И где, кстати, наши враги, к которым давно должно было прибыть подкрепление?

— Я бы тоже хотел это знать, — пробормотал Баллантайн. — У меня вообще такое ощущение, что мы во всем мире остались одни.