Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

— Неужели взаправду будет конец света? — пара матросов помладше уставилась на Логана широко раскрытыми глазами.

— Как утверждает этот несчастный, — внушительно произнес Логан. — вернее, как поведал ему сомнительный купец, наступит данный момент тогда, когда встретятся четверо и начнут странствовать вместе. И говорят, будто купец это рассказывает налево и направо уже очень давно. Так что по всему Внутреннему океану гуляет легенда о четырех предвестниках гибели мира.

— И кто же эти четверо? — подозрительно прищурившись, спросила Гвендолен. Она с опаской покосилась на команду — не бросятся ли они за борт, обнаружив в словах Логана, что виновники конца света плавают на одном с ними корабле, или не отправят ли в море их самих.

— Живущий чувствами. Жаждущий знания. Ищущий справедливости. Переполненный любовью.

Гвендолен чуть выдохнула. Логан сказал это по-эбрийски, который, во-первых, далеко не все понимали, а во-вторых, в этом языке у определений не было различия рода. Прозвучало это как бы о четверых мужчинах. Кроме того, Гвен давно переполнилась уверенностью, что команда корабля к людям ее не относит — правда, с положительным оттенком, в отличие от большинства жителей Круахана. Поэтому им в голову не пришло поставить ее в один ряд с остальными. Но сказано было совершенно точно — по крайней мере, она все эти дни на корабле ощущала себя хрустальным бокалом, налитым до краев чем-то звенящим.

— Надеюсь, Луйг, — сказала она громко, чтобы увести нить разговора в сторону, — вы все не собираетесь также топить в бочке с вином горе по поводу скорой гибели мира? Почему все валяются на солнце, хотя давно пора лезть на мачты?

— Просто ветер попутный, Гвендолен, а мы встали на верный курс, — гораздо тише, совсем не в тон ей ответил Логан.

— На верный курс? — она оглянулась на горизонт, невольно сощурившись от бьющей по глазам солнечной ряби на волнах, и внезапно поняв, переспросила с легким ужасом: — В Эбру? Вы собираетесь туда заходить? Зачем?

Не отдавая себе отчета, она развернулась к стоящей на корме фигуре Баллантайна и почти вскочила на ноги, собираясь броситься к нему.

— Мне очень хочется познакомиться поближе с этим купцом, забросившим торговлю, — чуть грустно, но совершенно твердо сказал Логан. — Думаю, он знает многое из того, что интересно нам.

— А если это ловушка? Ты полагаешь, незнакомый тебе человек станет несколько лет сеять легенды по всему Внутреннему океану ради желания заглянуть в твои прекрасные глаза, Логан, сын Дарста? Ладно еще это была бы какая-нибудь почтенная купчиха.

Логан даже не стал снисходительно улыбаться, невзирая на гулкий хохот Дагадда, поднимавшегося всякий раз, когда Гвендолен начинала кого-то вышучивать.

— Ты сама понимаешь. Гвен, пока это единственная ниточка, которая может привести нас к цели. И мы от нее не откажемся. Он знает про то, что мы… что мы вместе, — он понизил голос. — Может, тогда он знает и том… о том, зачем мы вместе.

Гвендолен уже не смотрела на него. Она направилась прямо к Эберу, прекрасно понимая теперь, почему он стоит, отвернувшись, и только изредка невольно кидает взгляд через плечо на горизонт.

— Доброе утро, — сказала она, покашляв, хотя уже произносила это несколько часов назад, открыв глаза на подушке рядом с его щекой.

— Ты как всегда ослепительна, Гвендолен, — он наконец обернулся, скользнув взглядом по ее фигуре и чуть грустно улыбнувшись, — и как всегда в полном вооружении.

— Ну что делать, — она пожала плечами и похлопала по рукоятям верхних кинжалов за поясом, словно извиняясь, — я без них себя чувствую как без одежды.

— Без одежды ты тоже прекрасно смотришься, — сказал Эбер с прежней легкой грустью, и Гвендолен внезапно почувствовала, до чего все-таки жарко на палящем солнце. Когда раньше кто-то пытался ей сказать такое, в лучшем случае кинжал бы пролетел рядом с его щекой, в худшем — разрезал какую-либо деталь одежды. А сейчас она считала минуты до того, как он вновь произнесет что-нибудь подобное.

— Ты ведь знаешь, куда мы плывем? — вырвалось наконец у нее, позабывшей, что на людях она звала его на "вы". — Тебе туда нельзя, правильно?

— Как сказать, — Баллантайн вновь полуобернулся в сторону моря, — считается, что мое тело бросили на дно неподалеку от Салладейской гавани. А по эбрийским обычаям душа в таких случаях не находит успокоения. Случайно столкнуться со своим призраком — не очень добрая примета.

— Не надо туда ехать…

— У меня ведь есть цель, Гвендолен. Потом, надеюсь, я все-таки достаточно изменился за эти годы.

— А вдруг тебя все-таки узнают?

— Ну что же, — он нежным движением протянул руку и поправил рукояти ее ножей, — если вдруг ты увидишь, что меня схватила стража, то вспомнишь, что именно я подарил тебе такое прекрасное оружие и кинешь его в меня, целясь поточнее.

— Я… ты что… я никогда не смогу, — она в ужасе замотала головой. так что волосы хлестнули ее по щекам, придя в окончательный беспорядок.

— Тогда придется, как только мы сойдем на берег, показать тебе одну из публичных казней в Эбре. Ты сразу сможешь.