Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

Он почти угадал — крылатые под дождем всегда чувствовали себя неуютно, не понимая, как зовущее к себе небо может быть таким недружелюбным. Кроме того, из поколений в поколение передавали рассказы о погибших от удара молнии и брошенных порывом ветра на землю. Летать в грозу строго запрещалось — считалось, что воинственный бог Огра, соперник Эштарры, специально разыскивает и убивает ее детей.

— Н-нет, — сказала Гвендолен без особой уверенности и придвинулась к Эберу. — Просто если дождь будет лить так сильно, подвал скоро затопит.

— До этого еще далеко, — Баллантайн успехнулся. — В любом случае, я предпочитаю соседство воды, а не эбрийских гвардейцев.

Возразить на это было нечего. Тем более что как всегда, когда он ее обнимал, Гвендолен теряла всякое ощущение действительности, кроме прикосновения его ладоней.

— У тебя, похоже, окончательно складывается цель в жизни — постоянно спасать одного отставного круаханского чиновника, который обладает особым искусством наживать неприятности. Вместо того, чтобы радоваться луне и летать по небу. На худой конец — сочинять хвалебные стихи для вандерского короля в обмен на золото. Ты ведь рисковала из-за меня жизнью, Гвендолен. И я не хочу, чтобы ты продолжала это делать.

— Ты не хочешь мне счастья?

Баллантайн невесело засмеялся.

— Счастье довольно сомнительное.

— Зато мое, — сказала она упрямо.

— За что ты так ко мне относишься. Гвендолен?

Туча вновь разошлась с громким треском, разорванная молнией, Гвендолен увидела лицо Эбера совсем близко, искаженное неуверенностью, тоской и еще чем-то, похожим на грустную надежду. Ее сердце перевернулось, настолько он был непохож на привычных мужчин, до краев наполненных убежденностью в собственной ценности.

— Я тебя люблю, — сказала она прежде, чем окончательно поняла, что произносит.

В наступившей темноте он попытался найти ее губы, но вместо этого неловко прижался к щеке. Гвендолен часто вспоминала потом это мгновение, наверно, единственное в ее жизни, когда она почувствовала, как души прикасаются друг к другу. В чем-то это было еще сладостнее, чем пальцы Баллантайна в самых тайных уголках ее тела. Она выдохнула и закрыла глаза. Но сразу же вновь их распахнула в ответ на грохот, треск и ругательства, раздавшиеся сзади.

— Дагди, я же ничего не вижу в темноте, в отличие от тебя! — услышали они возмущенный голос.

— Тебе что, коряво огонь запалить?

— Явились, — вздохнула Гвендолен, с сожалением отодвигаясь. — Что им сделается.

В подвале загорелся дрожащий шарик синеватого огня, плящущий на вытянутой ладони Логана. Два книжника обнаружились стоящими совсем рядом. Дагадд как ни в чем не бывало таращил глаза и чему-то ухмылялся. Никаких особых перемен, кроме расстегнутой на животе пуговицы камзола, в нем не замечалось. Зато на лбу Логана красовалась солидная царапина. Впрочем, она вряд ли походила на увечье, нанесенное возмущенной толпой, скорее на след попавшейся на его пути потолочной балки.

— И это вся радость по поводу нашего возвращения? — Логан покачал головой. — Я знал, что человеческая благодарность невелика, но крылатый народ, видимо, в этом смысле еще хуже.

— Чем все закончилось? И как вам удалось уйти? — Баллантайн был гораздо любопытнее Гвендолен.

Логан торжествующе похлопал по толстому кошельку, висящему у пояса.

— Это наш старый номер. Древний, как мир, и очень простой, когда берешь с собой Дагди. Публика в восторге, а ему это только в удовольствие.

— Только лениво вытряхнулись, — Дагадд недовольно пошевелил бровями, — в Айне гораздо больше звяков сыпали.

— Ничего, — Логан еще раз взвесил кошель на ладони, — могло быть и хуже. Особенно на фоне прочих безрадостных новостей.

Он уселся на вывороченный камень, пристроил свой крутящийся огонек на полу, стащил плащ и принялся отжимать воду из ткани. Теперь было хорошо заметно, что его волосы потемнели от дождя и прилипли ко лбу. А когда Дагадд в свою очередь подошел ближе, в его сапогах послышалось очевидное хлюпанье.

— И кто тебя просил устраивать такой дождь? — ворчал Логан, тщательно вытирая арбалет полой плаща. — Хватило бы грозы и ветра, все и так бы разбежались.

— Я еще не до дна всунулся, — недовольно оправдывался Дагадд. — И где я тебе отковырну грозу без дождя? Сам бы и колошматился, коли так.

Гвендолен, подавшись вперед, смотрела во все глаза на эту безумную парочку. Она даже не отстранилась, когда Логан тряхнул плащом, и полетели брызги.

— Вы что, хотите сказать, что сами вызвали эту непогоду.

— Дагди вызвал, — буднично отозвался Логан. — Он теперь умеет. Но у него, конечно, получается еще далеко не идеально.

— Зато у тебя идеально получается сочинять сказки. Неужели ты думаешь, что мы вам поверим?

— А неужели ты думаешь, что нам нужна твоя вера, Гвендолен Антарей? Вас пока не схватили — уже хорошо.

Логан наконец закончил возиться с отсыревшим плащом, и достал из кошеля длинную обкусанную трубку и кисет. Он медленно принялся уминать табак, полностью погрузившись в это занятие, отчего молодое лицо с мокрыми волосами сделалось таинственным и сосредоточенным.