Проклятие Вермеера (СИ)

На этот раз мне не пришлось долго блуждать в поисках дороги ко дворцу. Оставив Бокстер на площадке перед домом, я вылез из машины. В свете солнечного дня дом выглядел ничуть не лучше, чем в лучах автомобильных фар. Даже выбившийся из сил странник, завидя эти поросшие мхом вековые камни, испещренные в течение десятилетий дождями и ветрами, вряд ли бы соблазнился их гостеприимством, боясь, вероятно, встречи с привидениями, которые, если и существовали на белом свете, то уж, конечно, в подобной обители.

Пробравшись сквозь заросли колючего кустарника и изрядно ободравшись об его колючки, я обошел дом с левой стороны и очутился под окнами кабинета Воронцова. Одного взгляда было вполне достаточно, чтобы понять, что с этой стороны проникнуть в дом было невозможно. В окна первого этажа вделаны массивные железные решетки, отодрать которые можно было разве что при помощи троса, привязанного к тягачу. Но и в этом случае механический монстр скорее вырвал бы половину стены, чем отдельную решетку. Второй этаж отделялся от первого большущим, выступающим метра на полтора карнизом причудливой формы, преодолеть который было под силу только скалолазу высшего класса. Но и ему пришлось бы притащить с собой весь набор альпинистского снаряжения.

Земля вокруг была так усердно истоптана милицейскими ботинками, что, казалось, сержант Санеев устроил под окнами кабинета военные учения.

Прогуливаясь за домом, я обнаружил едва заметную тропинку, ведущую в лес. Перепрыгнув через неширокую канаву, я углубился в заросли и зашагал по тропе, которая вскоре привела меня к небольшому домику, вокруг которого раскинулась гудящая тысячами пчел пасека. Не успел я сообразить, куда попал, как несколько пчел подлетели ко мне и закружились вокруг головы, как бы предупреждая, чтобы я не ходил дальше. Я благоразумно решил последовать их совету и, развернувшись, потопал обратно.

Возвратившись на площадку перед домом, я еще раз оглянулся вокруг, после чего, поднявшись по ступеням, постучал в дверь.

После недолгого ожидания дверь со скрипом отворилась, и моему взору предстал… сержант Санеев собственной персоной. Двусмысленно улыбаясь, он впустил меня в дом, основательно заперев замок.

— Если бы я уже не успел завершить дело и арестовать убийцу, вы, господин Болдин, непременно попали бы в список подозреваемых.

Отвечая на немой вопрос, высказанный посредством вытаращенных на него глаз, Санеев продолжил, шагая по холлу с видом профессора, читающего лекцию желторотым студентам.

— В нашей практике часто, я бы сказал — очень часто! — бывают случаи, когда преступник, — если он, конечно, не профессионал, — мучимый угрызениями совести, утром, после бессонной ночи, возвращается на место преступления. В нашем случае, — Санеев кивнул в мою сторону, — все признаки налицо: заспанные глаза, встревоженное состояние и, наконец, что самое главное в этой цепочке логических заключений — вы здесь!

С последними словами сержант резко развернулся в мою сторону и пристально уставился мне в глаза. Простояв так несколько секунд, сержант неожиданно громко рассмеялся и начал меня успокаивать:

— Не волнуйтесь так, господин Болдин! Вы не убийца. Убийца в настоящий момент сидит в ма-аленькой такой комнатке, из которой видно только небо в клеточку, но и его видать совсе-ем мало.

Перетерпев веселье, вполне понятное, если человек за несколько часов раскрыл убийство, взволновавшее всю страну, я спросил:

— И кто этот негодяй?

— Как же, как же! — ухмылочка Санеева чуть не вывела меня из себя. — У вас, помнится, была лицензия детектива. И вы не догадываетесь, кто мог это сделать? Но ведь все так просто!

Я лишь пожал плечами.

— Так я вам скажу, — гордый своей прозорливостью, сержант сделал небольшую паузу. — Убийца — Герасим.

— Старый слуга Воронцова?! — воскликнул я.

— Вот именно — старый.

— Есть доказательства, улики?

— Масса. — Санеев достал пачку Кэмела и предложил мне.

— Спасибо, — отказался я. — Предпочитаю Парламент.

Санеев прикурил от зажигалки и, закатив глаза, втянул в себя кубометр дыма. Задержав дыхание, пережидая, пока дым, оставив в легких сержанта как минимум полкапли никотина, вырвался из ноздрей и равномерно заполнил весь объем холла, я сказал:

— Например?

После моего ухода в ту злополучную ночь, Санеев не стал долго разговаривать с Герасимом. Вообще, как по секрету поведал мне сержант, он не сторонник долгих расспросов свидетелей.

— Само место преступления расскажет опытному и прозорливому сыщику намного больше, чем толпа свидетелей, которые, к тому же, вечно все путают и каждые пять минут меняют свои показания.

Мысль показалась мне не лишенной здравого смысла. Сержант, заметив, что я его внимательно слушаю, с воодушевлением продолжил.