Проклятие Вермеера (СИ)

— Любое убийство — я имею в виду преднамеренное убийство — имеет свой мотив. Другое дело, что с точки зрения постороннего человека мотив того или иного преступления покажется странным и лишенным какой-либо логики. Ведь что такое мотив?.. Это то, что заставляет человека совершать то или иное действие. Естественно, то, что для одного человека может служить мотивацией убийства, с точки зрения другого может показаться абсурдом. Но, так или иначе, нет убийства без мотива. Вот почему так важно уяснить для себя мотив убийства, если надеешься провести удачное расследование… Далее — метод убийства. То есть способ, каким образом было совершено преступление. Это тоже имеет очень большое значение. Проиллюстрирую наглядным примером. Совершено убийство. Все подозрения падают на жену убитого. Улики тоже против нее. Но… человека отправили к праотцам при помощи тяжелого топора, которым оттяпали его голову, когда он спал. Причем — одним ударом, напрочь! Жена убитого — маленькая, щуплая женщина — при всей своей ненависти к мужу не смогла бы не то что нанести такой удар, но и просто поднять топор над головой. Отсюда логический вывод: убийца не она… Что касается оружия, то оно всегда является важнейшей уликой в любом преступлении… Так вот, если мотив, метод и оружие убийства однозначно указывают на одного и того же человека, я думаю, тут долго сомневаться не приходится.

Покончив с теоретической частью лекции, Санеев перешел к демонстрации ее практического применения на примере Герасима.

— Начнем с метода. Стреляли сзади, причем, учитывая безмятежный вид жертвы, выстрел был неожиданный. Вывод напрашивается сам собой: кто-то, хорошо знакомый Воронцову (как вы сами понимаете — это был Герасим), находясь у него за спиной, пустил в него пулю.

Развивая свою мысль, Санеев продолжил:

— Только слуга, под предлогом, например, задернуть штору, мог подойти к окну и, воспользовавшись тем, что на него не смотрят, вынуть заранее приготовленный пистолет и уложить хозяина на месте. Так?

Я кивнул головой.

— Что касается мотива, то здесь еще проще. Герасим, естественно, мог быть в курсе дел Воронцова и знать, что тот связался с вами по какому-то важному делу. Мы не знаем, что заставило Воронцова звонить вам, но Герасим, видимо, знал и, наверное, встреча хозяина с вами не входила в его планы. Что хотел Воронцов, зачем вызвал вас к себе, что там наделал Герасим — навсегда останется для нас тайной…

И, наконец, оружие, как говорится, на десерт. Мы нашли его. Это французский манурин тридцать восьмого калибра, который я разыскал… где бы вы думали?.. Вот именно — в комнате Герасима! Он запрятал его под матрац. В барабане одна стреляная гильза и, судя по всему, из него недавно стреляли. Более точное заключение даст экспертиза. Но я больше чем уверен, что именно из этого оружия был убит Воронцов. Вот так, друг мой. Теперь вам, я думаю, ясно, почему Герасим напустил на меня собаку.

Хотя я и не совсем понял последнее умозаключение сержанта, но снова молча кивнул.

— Кстати, а где Зиг? Его что-то не видно.

— Кто?

— Зиг — собака Герасима.

— Ах, соба-ака! — Санеев злорадно усмехнулся, отчего сердце у меня сжалось в дурном предчувствии, — Она куда-то исчезла.

— Как — исчезла? — удивился я.

— А вот так. Сбежала, и все.

Я рассеянно огляделся по сторонам, словно надеясь все же увидеть Зига разлегшимся в углу, и отошел в сторону. Я хотел осмыслить сказанное Санеевым, приведшее к аресту Герасима. Мне и самому сейчас стали казаться подозрительными некоторые детали вчерашнего дня. Во-первых, не совсем понятно было раздражение, с каким Герасим встретил меня. Во-вторых, вчера, ожидая в холле и рассматривая картины, я успел выкурить почти две сигареты с небольшим перерывом. А это, как минимум, минут десять. Слишком большой промежуток времени только для того, чтобы включить сигнализацию. Скорее всего, если версия Санеева верна, Герасим в это время прятал свой манурин или же заметал другие следы содеянного им преступления.

Да, скорее всего Санеев прав, но…

Санеев ни словом не обмолвился о пропавших картинах. Если убийство было делом рук дворецкого, то полотна должны быть где-то в доме. Слишком уж сомнительным было бы предположить, что, застрелив Воронцова, Герасим вынес картины из дворца, отвез куда-то и вернулся обратно. Тем более что машины, как я понял, в усадьбе не было. Можно было, конечно, предположить, что он передал их второму лицу, ожидавшему снаружи. Но тогда, зная, что я в любой момент могу появиться, Герасим слишком рисковал. Хотя, если быть откровенным до конца, я бы сам не рискнул сейчас утверждать на все сто процентов, что из дворца были похищены картины. В конце концов, они могли быть сняты со стены самим хозяином до вчерашнего дня. Правда, в таком случае становилось непонятным, зачем рамы от них надо было засовывать в камин.