Проклятие виселицы (ЛП)

Внимание Рафа привлекло движение — крупный краб боком выскользнул из-под спутанного куска рыболовной сети и засеменил в укрытие, к куче деревянных обломков, сжимая в поднятой клешне что-то белое. Теперь, заметив краба, Раф увидел под старой сетью что-то ещё, большое и бледное. Он не мог разобрать, что это, и, больше из любопытства наклонился и попытался распутать сеть, которая так долго была в море, что вся покрылась слизью и раковинами морских уточек. Но сеть держала крепко. Раф потянул, и что-то выскользнуло из спутанного узла на мокрый песок. Это оказался рваный рукав, выбеленный морем, но не он заставил Рафа поспешно отпустить сеть. Из обрывка рукава торчали острые костяшки пальцев.

Раф не сразу понял, что смотрит на тело человека, или вернее, на его верхнюю половину. Кем бы ни был этот несчастный бедолага, он долго пробыл в море. Большая часть лица объедена, а то немногое, что осталось от рук и груди, изорвано в клочья, обнажая кости. Гроздь чёрных ракушек прилипла к одному из рёбер, а вокруг шеи запуталась пурпурная ламинария.

За спиной Рафа раздался вопль, он обернулся и увидел в дверном проеме хозяйку таверны, её берёзовый веник упал на землю, обеими ладонями она зажимала рот. Соседка, проходящая мимо по улице, услышала крик и бросилась к ней.

— Что такое? — спросила она, успокаивая, но потом ахнула, последовав за безумным взглядом трактирщицы.

Соседка несколько раз перекрестилась, обняла хозяйку таверны и попыталась увести внутрь, но поражённая женщина не сдвинулась с места.

— Это мой муж, мой Питер.

Соседка прижала ладонь к губам трактирщицы.

— Ну-ка замолчи, что это ты сама топишь мужа? Нет никаких вестей о несчастье с его кораблём. Вот увидишь, он скоро войдёт в эту дверь. И не успеет снять сапоги, как ты начнёшь его пилить.

Но трактирщица покачала головой.

— Я поняла, что его не стало, в тот день, когда баклан просидел на крыше нашего дома от зари до заката. Они всегда прилетают сказать, что корабль затонул. Он знал, что Питер погиб, знал и прилетел рассказать мне.

Соседка опять попыталась впихнуть её внутрь.

— Утром нашли ещё одно тело. Я его видела, и это не твой Питер. Море всегда возвращает мертвецов, когда придёт время. Но не твоего Питера, милая. Твой Питер жив.

Трактирщица опять покачала головой.

— Я знаю, это он ко мне вернулся. Я слышала ночью, во время шторма, он умолял впустить в дом. Говорил, что замёрз, так замёрз. Вы ведь тоже слышали, господин, слышали, как мой мёртвый муж стучал в дверь?

Она подняла голову и взглянула на Рафа, её блёклые глаза не видели его, в них плескались бесконечные морские волны.

Второй день после новолуния, сентябрь 1211 года

Яблоки.

Если на одной ветке появятся и плоды, и цветы, это предвестник смерти. Ибо кельты считают, что райские холмы покрыты яблонями, несущими одновременно и плоды, и цветы.

При сборе яблок нужно оставить немного на дереве для фей и лесного народца.

На Богоявление вся деревня должна собраться в сумерках с железными котелками и инструментами, выбрать яблоню и встать перед ней. И все должны выпить сидра за ее здоровье и полить сидром корни и ветви. Нижние ветки окунают в сидр, и мужчины должны трижды поклониться и встать пошатываясь, как будто взвалили на плечи тяжелый мешок с яблоками. Потом все жители деревни должны стучать железными инструментами как можно громче, чтобы пробудить дух дерева, а он вдохнет в дерево жизнь и принесет хороший урожай.

Яблоки исцеляют меланхолию, а если съесть яблоко в полночь в канун Дня всех святых, это на весь год защитит от простуды. Во время Самайна все неженатые и незамужние смертные, стоящие вокруг костра, крутят яблоко на веревке.

У кого яблоко упадет первым, тот в этом году женится или выйдет замуж, а тот, чье яблоко упадет последним, умрет холостым. Если девушка хочет узнать, верен ли ей возлюбленный, ей следует разложить вокруг костра яблоневые зернышки, если они лопнут с хлопком, то возлюбленный ей верен, а если съежатся и тихо сгорят, он ее обманывает.

Травник Мандрагоры

Михайлов день

Весь сад борделя увесили фонарями, хотя ночь ещё не настала. Гирлянды поздних цветов каждый час обрызгивали холодной водой из колодца, чтобы сохранить свежесть, но их запах проигрывал битву ароматам специй и трав от выпечки, глазированных мёдом фруктов, жарящихся гусей, запечённого мяса и взбитых сливок — всего, что перемешивали, поливали жиром и украшали на кухне.

У дерновых скамей и сидений расставили низенькие столы, а чуть позже, с наступлением темноты, они уже ломились под тяжестью яств и вина. Матушка наняла для этого дня дополнительных поваров — старшие женщины рассыпали свежие травы на камышовые полы, искусно драпировали тёмные углы для создания иллюзии уединения там, где оно отсутствовало, а кроме того, помогали одевать девушек.