Проклятие виселицы (ЛП)

Пару лет назад король Иоанн сделал Ярмут свободным торговым городом, конечно, не в порыве внезапной щедрости, а чтобы получить больше золота для своей казны, поскольку горожане за эту привилегию должны платить пятьдесят пять фунтов в год, гораздо больше, чем удавалось вытрясти из них в виде налогов. Но это означало, что теперь они сами вершили королевское правосудие и собирали пошлину, и официально здесь не было ни одного чиновника Иоанна. Разумеется, у Иоанна в городе есть люди, которым он платит за регулярные доносы. Раф был в этом уверен, и потому в Ярмуте, куда заходят иностранные торговые суда, никому не доверял. Но если люди Иоанна и пронюхали про француза, этой ночью возможностей отправить с острова сообщение у них не больше, чем у самого Рафа. Так что, пока бушует шторм, они со шпионом в безопасности. В конце концов, оставалось только молиться.

Раф разложил матрасы с обеих сторон от угасающего очага и не раздеваясь улёгся. Ложе хрустнуло и сдвинулось под его весом — матросский тюфяк, сшитый из обрывков старых парусов и набитый перьями. Полотно было пропитано воском и жиром для защиты от влаги. Шнур, привязанный к уголкам, образовывал что-то вроде поручней, чтобы удержаться на поверхности, если корабль начнёт тонуть.

Сидящий на скамье француз, уже не такой бледный, обернулся к Рафу.

— Что ты делаешь? Почему мы не уходим?

— Ты слышал трактирщицу — этой ночью ни одна лодка не выйдет в море. А другого пути покинуть остров нет. Нам придётся остаться здесь до утра.

Лицо иностранца снова побледнело.

— Я не могу оставаться здесь. Мне нужно в Норвич. Если меня обнаружат ваши солдаты...

Раф приподнялся на локте, кипя от возмущения на этого мелкого хнычущего негодяя. Его тщедушное телосложение могло быть следствием монашеской жизни, но суетливость говорила о том, что он никогда не жил в монастыре. Глаза постоянно метались по комнате, ни разу надолго не задержавшись на Рафе. Он осматривал каждый дюйм как падальщики, снующие рядом с великими людьми, тощие, голодные, бездомные коты, ждущие возможности наброситься и вырвать кусок богатства и славы.

— Будь благодарен шторму, — сердито сказал Раф. — По крайней мере, сегодняшней ночью тебе не придётся оглядываться через плечо. Ни люди Иоанна, ни кто-то ещё не станут рыскать по острову в такую ночь. Когда доберёшься до Норвича, всё станет иначе, придётся спать с ножом в руке, если ты вообще рискнёшь заснуть.

Раф не собирался успокаивать незнакомца. Если бы он мог ещё усилить его неудобства, так и поступил бы.

— Если доберёмся до Норвича, — сказал тот. — Французам на "Святой Катарине", кажется, не удалось.

Раф вздёрнул голову.

— Что тебе известно о том корабле?

Француз пожал плечами.

— Они попали в засаду. Ходят слухи, на борту был некто по имени Фарамонд. Его хорошо знали во Франции по службе Филиппу. Ты что-нибудь знаешь о нём? —незнакомец сбавив тон и взглянул на люк в потолке.

— Нет, не знаю, за исключением того, что никто из пассажиров не выжил, — сказал Раф.

Но Раф прекрасно знал имя Фарамонда. Элена повторяла его, когда рассказывала о разговоре, подслушанном в усадьбе. Тот самый Фарамонд, с которым пришёл встретиться Хью в ночь, когда сгорела "Святая Катарина". Эта гнида Хью когда-то сражался за Иоанна, был им сполна вознаграждён, однако не остановился перед тем, чтобы предать своего короля ради французов.

Они помолчали некоторое время, потом француз продолжил:

— Ты уверен, что Фарамонд не добрался до суши?

— Расскажи мне о нём, — сказал Раф. — Он твой друг, да?

— Я не имел удовольствия встречаться с ним лично, но слышал о нем. Но если его предали, откуда мне знать, что и со мной не случится так же? Те лодочники, которых ты нанял, ты им доверяешь? Они верны нашему делу?

— Да плевать мне на ваше дело! — вспыхнул Раф. — Я делаю это потому, что должен. А что касается лодочников, они верны золоту. Это единственное, на что ты можешь рассчитывать, чему могут быть преданы люди в наши дни.

— А те люди, с которыми я должен встретиться? — тихо спросил француз.

— Говорю же тебе, я никого не знаю, — сказал Раф.

Он с трудом удержался, чтобы не добавить — если бы знал этих людей, они уже были бы в цепях. Но он должен был помочь этому мелкому куску французского дерьма. Жизнь леди Анны, да и его собственная жизнь зависела от доставки этого человека целым и невредимым в Норвич. Рафу придётся скрывать отвращение по меньшей мере ещё несколько часов.

Раф взглянул на тщедушного француза.

— Я даже имени твоего не знаю. Как прикажешь к тебе обращаться — просто шпион?

Несмотря на всю свою решимость, Раф не мог побороть отвращение, произнося это слово.

Француз подвинулся, и скамья скрипнула.

— Мартин,— сказал он, ничем не показывая обиды.