Проклятие виселицы (ЛП)

Все три головы гостей обернулись в сторону Рафа. Он понял, что от него требуется.

— Принеси большую бутыль и ещё одну кружку.

— Сию минуту, — без тени улыбки ответила женщина.

Должно быть, на этом бледном лице никогда не отражаются чувства, подумал Раф. Вся её жизнь, все краски глаз словно выжжены солнцем и морем, остался лишь слабый, как разбавленное водой молоко, оттенок тускло-голубого цвета.

Один из троих сдвинулся на несколько дюймов, освобождая место на скамье, и Раф воспринял это как приглашение присоединиться к ним за грубым столом, сколоченным из старых корабельных балок, почерневших от старой смолы.

Хозяйка пивной принесла полную бутыль, поставила на стол между ними и удалилась. Раф разлил эль в кружки и попытался снова.

— Груз, что я должен забрать — живой.

Трое молча глядели на него, их обожжённые солнцем почти до цвета кожаных кружек лица оставались невозмутимыми. Раф порылся в суме и положил на грязный стол перед ними маленькое жестяное колёсико, знак святой Катарины.

Все трое какое-то время разглядывали значок, не говоря ни слова, потом главарь поднял его и вернул Рафу.

— Откуда пришёл этот груз?

— Спинолари, Брюгге, — так велел отвечать Тальбот, хотя Раф сомневался, что их гости когда-либо ступали на эту пристань.

Моряк кивнул.

— Проведёте меня к нему? — спросил Раф, расценив этот жест как согласие.

— Нет, нет! — с неожиданной горячностью ответил моряк. Потом, кажется, понял, что тут нужно некоторое объяснение. — Капитан не желает видеть на корабле иностранцев. Но я приведу его. У тебя есть деньги?

Раф вынул кожаный кошель, развязал шнурок и высыпал в руку его содержимое.

Моряк презрительно сплюнул на пол.

— Этого недостаточно. Нам нужно платить и другим. Много расходов. Мне нужно больше.

Раф этого и ожидал, но тем не менее, делал вид, что спорит и не желает платить больше, пока наконец не понял, что моряк не уступит. Раф полез под рубаху и достал золотое кольцо, висевшее у него на шее на кожаном шнурке. Не снимая шнурка, он наклонился вперёд, чтобы моряк мог как следует рассмотреть замысловатое золотое плетение, обрамляющее единственную сверкающую жемчужину. Кольцо принадлежало Джерарду, а прежде — его отцу. В час, когда умирал Джерард, на этом кольце Раф поклялся, что не позволит другу унести в могилу грехи. В тот день, когда леди Анна сняла кольцо с руки своего мёртвого сына и отдала Рафу, он верил, что никогда с ним не расстанется, но теперь... теперь он не мог хранить кольцо. Он знал, какое оно: гнилое и кровавое, словно высохшая рука вора. И если оно окупит защиту для леди Анны и не позволит священнику оговорить её, то отдать кольцо будет актом очищения, отпущения грехов, за то, что он совершил. Он почти смог убедить себя, что кольцо было дано ему только для этой цели.

Моряк глазел на тонкий изящный узор. Потом кивнул, показывая, что Раф должен отдать кольцо.

— Нет-нет, дружище. Я не такой болван. Доставь мне груз, тогда я заплачу.

Моряк сердито посмотрел на него, потом наклонился к своим товарищам и тихо заговорил. Но даже если бы они говорили вслух, на всю комнату, вряд ли что-то изменилось бы, ведь Раф их не понял бы. Наконец главарь выпрямился.

— Мы забираем кольцо сейчас. А когда доставим груз, ты отдашь нам кошелёк.

Раф колебался. Он видел, эти люди не из тех, что готовы уйти ни с чем, а если его попытаются обмануть, кольцо отыскать легче, чем монеты. Он снял с шеи кожаный шнурок. Моряк ещё раз внимательно изучил кольцо, он явно не привык никому доверять. Потом накинул шнурок на шею, спрятал кольцо под рубахой и тут же направился к двери.

— Ночью я приведу его сюда. Но ждать не стану. Будешь здесь, — хорошо. Если нет — твой груз пойдёт на дно, понял? — он вернулся на несколько шагов к Рафу, пристально глядя в лицо. — Ночью отдашь мне кошель, без разговоров. Попробуешь обмануть меня, и крабы отлично позавтракают.

Моряк плюнул на ладонь и протянул её Рафу. Тот сделал то же самое, они с равной силой пожали друг другу руки. Сделка заключена, и обратной дороги нет.

***

Она осторожно отворяет дверь во двор, опасаясь внезапного нападения. Нещадно палит солнце, камни кажутся ослепительно белыми, солнечный свет на минуту слепит ей глаза, и она ничего не видит. Потом слышит звук быстрого учащённого дыхания.

Три девушки сидят на корточках в углу двора, забившись в тень, обнимая друг друга, головы прижаты к груди, со стороны они кажутся единым клубком рук и ног. Везде ползают мухи, густыми чёрными волнами покрывают сухую как пергамент траву, пыльные кувшины, спины девушек. Они слышат звуки шагов за спиной, одна из них захныкала, но они не двигаются.