Проклятие Византии и монета императора Константина

Внезапно поднялся сильный ветер, по небу заходили длинные серые облака, солнце скрылось. Тревожно зашумела придорожная ветла. Над деревней повисла темно-лиловая туча. Со зловещим скрипом раскачивался на ветру почерневший от времени колодец-журавль, гремело железное ведро. Густая тень опустилась на единственную торновскую улицу. Улица обезлюдела, лишь у крайнего забора какой-то дед стучал молотком.

На крыльце Кольшиного дома, прикрыв лицо руками, выла женщина. Едва завидев входящих в калитку визитеров, она истошно заорала, замахала на них кулаками, потом схватив первое, что попалось под руку – это была пустая стеклянная банка, – запустила в непрошеных гостей. Во дворе возле будки, по счастью привязанный на цепь, захлебывался лаем лохматый рыжий пес.

– С нами врач!!! Слышите!!! Дайте нам войти! – властно крикнул Архипцев.

– Дайте осмотреть больного! – вторил ему Денис.

В голове у Маши все смешалось. Ветер, стук, лай, крик, плач – все происходящее напомнило ей кино, какой-то фильм-катастрофу, в котором каждому отведена определенная роль, и ей тоже…

Тут Кольшина жена наконец поняла, зачем они пришли, и крикнула, что пустит только врача. Перед тем как войти в дом, Дэн достал из сумки резиновые перчатки, а Маша за неимением маски повязала ему на шею и лицо свою косынку.

Им с Архипцевым ничего не оставалось, как ждать снаружи.

Они увидели Кольшу в приоткрытую дверь – тот лежал не в доме, а в сенях – там было прохладней, – на соломенном тюфяке, разметав по нему руки и ноги, изрытые страшными черными волдырями, и стонал:

– Ох, как тяжко! Ох, блин, тяжко как…

– Кто-нибудь есть еще в доме? – спросил доктор Кузнецов.

Жена Кольши покачала головой и высморкалась в фартук.

Дверь захлопнулась.

* * *

– Нет, не понимаю! Ничего не понимаю! Сейчас у меня просто мозг взорвется! – наконец заговорил Дэн, когда минут через двадцать они с Машей и Севой направлялись к дому следующего больного. – Какого хрена нам в институте семь лет подряд талдычили, что этой болезни не существует в природе! Когда вот она во всей своей красе! Оспа натуральная!

– А почему у него все тело в каких-то черных волдырях? – дрожащим голосом спросила Марья Геннадьевна.

– Дорогая моя! – Денис вдруг остановился и, откинув назад голову, захохотал: – Потому что это черная оспа! Заразная болезнь первой категории! Ха-ха-ха-ха-ха. А у нас тут ни вакцины, ни средств защиты, ни персонала, ни даже связи! Ха-ха-ха-ха-ха. – Он буквально давился хохотом, так что из глаз даже брызнули слезы. – Единичных случаев болезни не бывает! И лечения не бывает! От нее либо выздоравливают, либо умирают. Процент смертности, по данным ВОЗ, составляет… Да какая, на хрен, разница! – Смех его прервался так же внезапно, как и начался. Смерив взглядом своих спутников, Дэн махнул рукой и зашагал дальше.

* * *

Бьем челом господину Юрию Онцифоровичу о ключнике, потому что ничем не можем ему угодить…12

Неревский раскоп, усадьба Б, XV в.

В лагере тем временем Леонид Аркадьевич, будто услышав эти слова доктора Дэна, решил не дожидаться его возвращения и спешно засобирался уезжать. Гронскую по известным причинам он предупреждать не захотел. Бьорн был единственным, кто удостоился его прощания.

– Того и гляди дождь начнется. Боюсь, дорогу развезет. Не волнуйтесь, Бьорн, все необходимые меры будут приняты. Медиков я вызову. И уверяю вас, виновные за случившееся будут наказаны! – насупив брови, проговорил Шепчук, почему-то сделав ударение на последней фразе, затем, так и не решившись на рукопожатие, быстро покинул палатку.

После его стремительного бегства швед осклабился, с минуту простоял в задумчивости, потом присел на корточки, извлек из-под раскладушки компактный блестящий чемоданчик, впрочем, довольно тяжелый, и раскрыл его. Оттуда тотчас с легким щелчком выросла длинная телескопическая антенна. Чемоданчик оказался портативной станцией спутниковой связи. Привычным движением Бьорн проверил на пульте уровень сигнала и набрал чей-то номер. Разговор шел на шведском и длился всего несколько минут. Нажав отбой, Бьорн быстро застучал по клавишам компьютера, на мониторе показался знакомый интерфейс Твиттера. Красочные фотографии торновских находок дополнил короткий пост с тремя восклицательными знаками в конце. Через минуту швед закрыл чемоданчик, вернул его на прежнее место и налил себе полный стакан виски, но прежде чем пить, разделся догола, тщательно осмотрел свое тело, пальпируя лимфоузлы под мышками и в паху, затем сунул в рот градусник и смерил температуру. Лишь после этого Бьорн сел в шезлонг, поднес стакан к губам и, смакуя, сделал большой глоток.

23. Телевизионщики, дождь и прочие неприятности…