Проклятие волков

И именно потому, что они вернулись, следующая глава этой книги так никогда и не была написана. Восемь Специальных вернулись неожиданно. Они поняли, что нет больше станций питания, что на них охотятся, что, кроме них, на планете больше нет Всеобращающих. Тогда они приступили к истреблению людей, используя пучки электронов, горячие плазмоиды, прямое давление. Когда это было выполнено, они построили свои собственные станции питания, а потом и приборы, обслуживающие эти станции, и приборы, обслуживающие эти приборы, до тех пор пока не дошли до конечной, абсурдной стадии: люди соединялись вместе в цепи, чтобы служить машинам. В Пирамидах было слишком много от человека, чтобы на этом остановиться, слишком много человеческого, и они сохранили место, которое было для них счастливым, законным, воплощало все хорошее, «fas» — на Северном полюсе, и место, которое было опасным, которого они боялись, «nefas» — на Южном. И это место было действительно опасным, оно хранило разгадку тайны станций питания.

Эти огромные закрытые с трех сторон будки на экваторе были началом и концом всего на планете-свалке. Они были средоточием труб всего ареала, где создавались продукты обмена. На них замыкались механизмы, которые передвигали планету. Они были центром войскового обоза, который окружал флот космических кораблей, зажигавших Солнце. На них сосредоточивались планирующие и программирующие машины и Компоненты, которые оценивали и распределяли требования на энергию и материалы от конкурирующих систем.

Телеглаз Снежинки, направленный на Север, сообщал, что восьмиугольник мгновенно сломался и был заменен неправильным семиугольником — одна из Пирамид получала питание. Какое значение имело мгновение в этой генерации по истреблению всего живого? Однако же имела; один из пауков-шпионов, почти бессмысленно ожидавший неизвестно чего и запрограммированный на то, чтобы не разрушать себя, удрал на Юг в тот момент, когда восьмиугольник перестраивался в семиугольник и когда голубое пламя не преграждало ему путь. Он, по счастью, натолкнулся на телевизионный кабель, подсоединился к нему и разрядил свою магнитную память. Его донесение было следующим: люди выжили. Я видел, что они выжили в пламени и идут на Север.

— Вот оно, — сказал Спирос Гульбенкян, его голос дрожал.

— Вот оно, — сказала Алла Нарова. — Задача и ее решение, все было в этом.

Сказал Джанго Тембо:

— Кто из нас пойдет?

Вопрос был задан в стенографической форме. Он означал следующее: «Единственное, как мы можем бороться сейчас, это отделиться кому-то от Снежинки физически и продолжить путь в своем человеческом обличье». А под словами «отделиться физически» имелось в виду следующее: «Предать! Отказаться от нашего нерасторжимого, неотвратимого, необходимого союза навсегда». И вряд ли физическое отторжение будет легче, чем было хирургическое соединение вначале.

— Это нужно делать мне, — с горечью сказал Тропайл. — Здесь больше всего моих людей, Принстонская команда в полном составе. Самое время дать им вертолет и взрывчатые вещества. Настало время дать им вожака, который знает, что нужно делать. Вызовите хирургическую машину.

Эти слова означали для него то же самое, что для обычного человека означало бы нажать курок пистолета, нацеленного в висок, или броситься вниз с горного уступа. Они не спорили с ним, хотя одна седьмая их умирала.

Нейрохирургическая машина, вся состоящая из сверкающих металлических рук, которая когда-то соединила их вместе, была частью их массивного комплекса оборудования. Трубка от нее была вставлена ему в ноздри, по ней пошел обезболивающий газ, который усыпил его. Прежде чем уснуть, он попрощался со всеми. Это был его первый сон с момента пробуждения шесть месяцев назад.

То, что осталось от Вилли, сказало тому, что осталось от Снежинки:

— Я не могу сделать много, но я могу поддерживать его контакт с вами до тех пор, пока…

— Мы благодарим вас, — сказала Снежинка. — Не затрудняйте себя ради нас.

Разум зеленого монстра был озадачен.

— Вы бесчеловечны, — пожаловался он. — И все же, чтобы уладить старое недовольство…

— Мы понимаем.

17