Проклятие желтых цветов

Я взяла планшет, чтобы посмотреть, не заходил ли кто-то еще в кабинет Родионовой, пока там оставалась пицца. Точнее, одна из камер позволяла узнать, кто заходил в приемную в интересующий меня отрезок времени. Оказалось, что Петя. Что-то слишком часто этот белокурый парнишка стал попадать под подозрение. Я вспомнила, что он поинтересовался у меня, куда я отправляюсь с пиццей. Мне пришлось придумать на ходу байку, что у Родионовых сейчас гостит какая-то родня, им-то Светлана Игоревна и попросила меня отвезти «Валенсию». Петр стоял передо мной с опущенной вниз головой, будто испытывал чувство вины. Неужели он шел в кабинет своей патронессы, зная, что там будет куда всыпать припасенный заранее яд? А что он хотел добиться этой выходкой? Конечно, поведение Петра было довольно странным, но не настолько, чтобы я стопроцентно уверовала в то, что это он причастен к попытке отравить Родионову и всех тех, кто столовался вместе с ней. А если смотреть на ситуацию шире, то и к глобальной угрозе, нависшей над Светланой. Единственное, в чем я была уверена, так это в том, что бюст Маяковского свалился с верхней полки по вине Петра. Это он оставил поэта на краю пропасти. Другой вопрос — сознательно или нет? Ответа на него у меня пока не было.

— Евгения, через десять минут выходим! — послышалось из глубины квартиры.

— Хорошо! — крикнула я и мысленно вернулась к событиям вчерашнего вечера.

Меня волновал вопрос, действительно ли кто-то караулил Родионову в подъезде, или это плод моего воображения. С одной стороны, такое вполне могло быть. Допустим, Петя увидел из окна, что мы выезжаем, и сообщил об этом кому-то по телефону, как бы передав эстафетную палочку. Когда мы заехали во двор, парень, сидевший на скамейке, послал информацию третьему, ожидающему Свету в подъезде. Но она не спешила туда заходить, так как разговаривала по телефону с сыном. Мужчина в бейсболке ждал ее, точнее, нас, но не дождался, так как его выпроводила оттуда пожилая женщина с мопсом. С другой стороны, все это могло быть цепочкой совпадений. Парень на скамейке мог позвонить кому угодно, после чего отправиться по своим делам. И мужчина в бейсболке мог оказаться соседом Родионовых, а не бандитом. Под подозрением оставался только Петя, действия которого я пока не могла рационально объяснить.

* * *

По дороге в парк Светлана делала какие-то наброски в записной книжке. Чтобы не лишать ее вдохновения, я не стала рассказывать ей о результатах анализа, которые сообщил мне Валентин. За всю дорогу мы обмолвились лишь двумя-тремя фразами. Я спросила, к какому входу в горпарк лучше подъехать. Родионова ответила, что к Восточному.

К нему вела только одна улица, причем односторонняя, так что у меня не было возможности использовать свой излюбленный метод появляться в заданной точке с совершенно непредсказуемой стороны. Конечно же, по дороге я наблюдала, нет ли за нами слежки, но ничего и никого подозрительного не заметила. Тем не менее я не расслабилась. Городской парк с его вековыми дубами — отличное местечко для покушения. Тем более в первой половине дня там немноголюдно, а значит, количество свидетелей сведено к минимуму. Камеры видеонаблюдения, конечно, есть, но их не так уж и много.

Родионову как будто нарочно тянуло в самые безлюдные места, где опасность могла притаиться за любым деревом. А обхват у каждого был в три-четыре руки.

— Света, вы хотите, чтобы ваша скульптура стояла вдалеке от дорожек? — полюбопытствовала я.

— Я хочу пропитаться духом этого парка, чтобы композиция, которую мне предстоит создать, выглядела органично и несла естественный, а не надуманный посыл.

— Ясно, — кивнула я, не переставая осматриваться по сторонам.

В поле моего зрения то и дело попадал пожилой мужчина с палками для скандинавской ходьбы. Мне казалось, что ему должно быть комфортней на гаревой дорожке, но он почему-то ходил по траве между дубами, повторяя наш маршрут.

— Пойдемте, Евгения! — Родионова резко развернулась и устремилась к тропинке, ведущей к прудам.

Мужчина с палками для скандинавской ходьбы остановился и снял с плеч рюкзак.

— Смотрите, белочка, — я подтолкнула Светлану за дуб и нащупала рукой пистолет в своей сумке.

Пожилой мужчина достал из рюкзака бутылку с водой, сделал несколько глотков, убрал ее обратно и пошел дальше. Тревога оказалась ложной. Я зашла за дуб и увидела ну прямо-таки идиллическую картинку — Родионова кормила с руки белку чищеным арахисом. Когда корм кончился, мы пошли дальше. Скандинавский ходок пропал из поля моего зрения, но меня не оставляло ощущение, что за нами кто-то следит.

— Как же здесь хорошо! — восторженно произнесла Светлана.

— Да, — поддакнула я, продолжая делать все для того, чтобы ничто не омрачило эту прогулку.

Мы подошли к верхнему пруду. Света стала кормить хлебом уточек-мандаринок. К ним подплыли два черных лебедя. Я подумала, что не только люди, но и самые благородные представители фауны никогда не отказываются от халявы. Зачем нырять и ловить юркую рыбешку, если кто-то бросает еду едва ли не в клюв?