Проклятие знания

Не было секретом, что проведенный Сириусом ритуал сложно повторить вовсе не из-за наличия жертвы. Есть небольшой отрезок времени, когда душа в принципе может вернуться в тело. И таким образом нельзя исцелить хронические заболевания или повернуть вспять старость — только боевые ранения. Поэтому никто и не рассчитывал, что Блэк займется возвращением к жизни всех подряд. Но так же не было секретом, что темная магия, как бы парадоксально это не звучало, но гораздо больше подходит для спасения жизни. И на это напирали бодрые старички, пытаясь по горячим следам пропихнуть принятие Кодекса. Низко манипулировать спасением жизни, если темных магов в стране меньше десятка? Ну что поделать, каждый выживает, как может — так Сириусу сказал Гринграсс, когда план был готов.

Откровенно говоря, сначала Сириус не верил в успех. Ну логично же, что он и его сторонники будут напирать именно на декриминализацию темной магии, а значит Дамблдор должен был быть готов. Но он не был. Пытался возражать и спорить, но готовых заранее аргументов не припас, роли среди сторонников не распределил… думал, что Сириус сосредоточится только на защите себя? Неужели так постарел, что уже окончательно потерял хватку?

Сириус не верил в это ровно до того момента, пока с места не встала Амалия Боунс:

— Я предлагаю прямо сейчас провести внеочередное голосование. Пусть жители Великобритании решат — принимать ли нам Кодекс Темной Ложи, или нет.

Дамблдор от удивления даже потерял самообладание — на краткий миг его глаза распахнулись, а рот приоткрылся, словно он хотел возразить… но поздно. План Гринграсса — подцепить на крючок полезности темной магии, ошарашить и сразу устроить голосование — уже пришел в действие.

Через полчаса стало известно, что страна готова принять Кодекс Темной Ложи. Сириус, единственный магистр на территории Великобритании, теперь должен войти в состав правительства… несмотря на возражения Дамблдора, Амалия тут же устроила голосование — оставлять ли Сириуса Блэка на должности Министра. Народ посчитал, что обаятельный начинающий политик, который участвовал в убийстве Волдеморта, нравится им больше, чем неизвестно кто на его месте.

Глава 20. Упущенное

Одри непременно хотела попасть в поместье Лестрейнджей до того, как ее отправят в Хогвартс. Уже сейчас ей присылали гневные письма, грозя чуть ли не отчислением, но пока ее защищало заключение Теда Тонкса о сильном нервном потрясении. Впрочем, заключение не было ложным — все то время, что Фред был мертв, Одри билась в истерике и успокоить ее смогли лишь усыпив. Сорванный голос был самым меньшим последствием этого случая, о нормальной жизни говорить было рано. Кошмары ей не снились, только если она спала на кушетке в комнате Фреда.

Беллатрикс, разумеется, была против похода в полузаброшенное поместье. Бывшего мужа она ненавидела до помутнения рассудка и не желала отпускать дочь в этот дом. Но того хотела сама Одри, а против нее оказалась бессильна даже ненависть обманутой матери.

Одри старалась не подавать вида, но слова Долохова ее задели. Она простила маму. Приняла ее. Полюбила. Отказывать отцу в таком же праве — как минимум нечестно. А Одри ненавидела несправедливость. А еще она безумно любила Фреда и, положа руку на сердце, его спасителю она тоже могла бы простить многое, если… если бы не знала, что этот спаситель — отец, который ее вроде как бросил. Но она же вообще не знает, почему он так решил. Вдруг у него есть свои причины?

Поэтому в один пасмурный весенний день Одри, Фред, Беллатрикс и Фрэнк Лонгботтом стояли, как казалось троим из них, в чистом поле, перед огромным камнем.

— Это здесь? — удивилась Одри. — А почему ничего не видно?

— На поместье очень хорошая защита, — неохотно пояснила Белла, — во всей Великобритании лишь с десяток домов имеют настолько сильные щиты. Тебе нужно пролить немного крови на этот камень. Там даже бурые разводы не смываются.

Одри присмотрелась повнимательнее — на камне и правда словно была высохшая кровь, что просто невозможно — дожди ведь льют часто, а гости вряд ли ходят сюда каждый день. Одри взмахнула волшебной палочкой, рассекла себе ладонь и положила руку на камень. Как только она сделала это, то увидела и само поместье — за кованым забором скрывался практически замок в готическом стиле, только что размерами чуточку не такой уж и огромный. Стрельчатые окна, высокие крыши, горгульи в качестве украшений. К главному входу вела широкая аллея с высокими кустами роз. Парк вокруг выглядел неухоженным, но магические розы цвели темно-фиолетовыми цветами, из-за чего поместье казалось еще более мрачным.

Одри залечила порез на ладони — этому заклинанию она научилась сама, — а потом заученно произнесла фразу на латыни: назвала своими гостями всех своих сопровождающих. Фред едва заметно вздрогнул, а вот Фрэнк здесь уже бывал. Даже не посещая приемы, он все же был в гостях практически у всех видных аристократов Великобритании — просто визиты вежливости.