Проклятие

И поскользнувшийся, влипший в сладкую паутину греха праведник повел отнюдь (даже отнюдь в квадрате!) не православные разговоры о прорыве к автономии (прошлое с Мариной было ошибкой юности!), о правах человека, о свободном, честном, справедливом демократическом выборе, прежде всего о праве на простое счастье, на развод с нелюбимой, постылой женой; хочет задрав хвост рвануть в сторону, деру дать от грубой Марины, а хорошо ли это? народил пять ртов, мал-мала, а теперь намерен (озарение!) начать новую жизнь с юным и ненаглядным существом, говорит, что эта бабенка прямо-таки создана для него: утешения и спасения от напастей. Говорит, что на развод право имеет! Какие еще права? там, где любовь, не нужны разговоры о правах, в Березняках были гармония, согласие, симфония, в семье нет, не должно быть этих самых пресловутых прав человека, в семье цветет любовь (Бог есть любовь, в глубинах и недрах святой Троицы нет набивших оскомину свободы и прав, не об ипостасных границах и правах ведут беседу ангелы в “Троице” Рублева).

Решил и твердо бросить семью, бросить Марину с четырьмя девочками и дегенеративным сынком …

(что бы там ни говорили некоторые, а легко прослеживается загадочная, поучительная корреляция (корреляция не предполагает причинную связь: двусмысленный и осторожный, псевдообъективный термин статистики): большая часть демократического движения вербовалось из нервных, черствых мужей, утомленных семейной жизнью, которым сильно осточертели их милые жены и всё такое, и они готовы хоть в омут головой, тем паче рады обменять пресное семейное супружеское ложе на Хельсинкские соглашения; нет, нет, не всё так просто, не одно вопиющее легкомыслие и эгоизм: они, мужья, готовы к самопожертвованию, они серьезны, рады отдать жизнь за новые идеалы, за идеалы свободы, прогресса и демократии; а вообще-то, что правду таить, наша нравственность настолько извращена витальным имморализмом и пронизана грубым, элементарным идеологизмом, настолько политизирована, что мы не считаем за грех измену жене, разрушение семьи, это отнюдь не зазорно, как говорится, дело житейское, можно, дозволено, с другой, представляете, сорвется у вас с языка ненароком, что вы любите Россию и Шолохов хороший писатель, всё, руки вам не будут подавать в элитарном обществе. А не дай Бог вы замешкались, не встали с бокалом вина, когда провозглашен тост за английскую королеву, совсем беда, пить за английскую королеву, оказывается, кто ж знал, надо стоя, женщины могут сидеть, таков обычай на Руси (как и: на ночь слушать Би-Би-Си), высший нерушимый нравственный закон; а еще, совсем ужасное преступление: вы брякнете, желая эпатировать либеральную честную публику и под пьяную лавочку такую гадость, мол, в 21-м году в Политбюро входило три еврея, грузин, а русские — основное население великой России, представлены Лениным, в котором маловато русской крови, хотя и есть, ну сказали, что тут такого? Слова, слова, слова. Разве это не так? Конец, крышка вам, если не заработаете крепко, вкусно, со смаком по морде, можно дать гарантию, будете вычеркнуты из мира приличных, образованных, культурных, цивилизованных людей, вокруг вас образуется глубокий вакуум, лучше бы вам вообще не родиться на Божий свет!

…в оправдание мужа все же обмолвимся, что Марина после родов ублюдочного Паши очень изменилась, внешние и внутренние перемены, необычные — непутевый, запущенный дом, сама стала жуткой неряхой, опростилась, таскает вольготный, вульгарный, грязный халат, вольготные тапочки, не следит за собой, ужас, смотреть противно, чулок съехал, другой — гармошка, перейдены все мыслимые и немыслимые границы, опустилась, как говорят французы, у Толстого что-то подобное произошло с Наташей, которая превратилась в мистическую самку, аппарат для деторождения, читайте эпилог “Войны и мира”. Стряслось и с нашей Мариной что-то непонятное, тетехой сделалась, где былая змеино-женская гибкость? где твоя цепкая, ослепительная мистическая красота? где чудо? где твое совершенство, стихи, тонкие парфюмы души и копна чудных волос? где заразительный смех, внимательные, лукавые, озорные глаза? Фантом, мираж — всё исчезло, как не бывало.

А ты поди роди пятерых, растолстеешь еще не так! …