Проклятое наследство

Что легко не будет, Анна поняла, стоило лишь войти в гостиницу. Поняла по многозначительным взглядам, перешептываниям за спиной, по потемневшему лицу Миши. Город, в который она так рвалась, уже составил о ней свое мнение.

Миша держался до последнего, проводил Анну в ее комнату, но заходить не стал, коротко кивнул и вышел, не сказав больше ни слова.

* * *

В ее дверь постучались ближе к вечеру, стук этот Анна узнала бы из тысячи других. Миша! Пришел! Когда Анна открывала засов, руки ее дрожали, а сердце трепыхалось где-то в горле.

– Добрый вечер, – сказал Миша и, переступив порог ее комнаты, добавил: – Собирайся, мы переезжаем. Тебе больше нельзя здесь оставаться.

Да, ей нельзя оставаться там, где каждый считает ее порочной женщиной, а Мишу слабохарактерным глупцом. Им обоим нужно уехать. Ведь обоим?..

– Куда мы поедем? – спросила она, присаживаясь к столу, за которым провела весь этот бесконечный день.

– В усадьбу Кутасовых. Сейчас она пустует, но Сева уверял, что за день ее привели в порядок. Он сказал, что не допустит, чтобы его друг жил в третьеразрядной гостинице, когда в нашем распоряжении может быть огромный дом.

– Он… знает? Про меня? – получилось глупо и жалко, словно бы Анна и в самом деле поступила скверно и недостойно. Увидеть бы Туманова, посмотреть ему в глаза.

– Это маленький город, Анна, – Миша расстегнул и снова застегнул пуговицу на рубашке, – здесь все обо всем знают, но Сева человек прогрессивных взглядов и не обращает внимания на глупые сплетни.

– Значит, ты понимаешь, что это глупые сплетни? – Ей было важно услышать ответ. Так важно, что на мгновение она даже позабыла про терзающее ее чувство стыда.

– Собирай вещи, Анна. – Миша улыбнулся, улыбка получилась вымученной. – И не бойся, я тебя не оставлю.

Я тебя не оставлю. И ни слова о том, что он думает на самом деле, верит ли ей, любит ли так, как прежде…

– Я буду готова через пять минут.

– Экипаж уже ждет.

Вот и весь разговор. Миша вышел, а Анне осталось ровно пять минут на то, чтобы взять себя в руки, собрать волю в кулак. Из гостиницы она вышла с гордо поднятой головой, она даже нашла в себе силы улыбнуться сбежавшейся словно на представление прислуге. Она справится. Никто не обещал, что будет легко.

К усадьбе Кутасовых вела одичавшая, но все еще очень красивая липовая аллея, на мгновение залюбовавшись, Анна даже забыла о своих душевных терзаниях и сжала руку Миши. Свою руку он не убрал, но и не улыбнулся в ответ.

Дом к их появлению и в самом деле привели в порядок, по крайней мере, то крыло, в котором им предстояло жить, но едва уловимый запах сырости, наспех вымытые окна и пыльные бархатные портьеры красноречиво говорили о том, что усадьба пустует уже несколько лет.

– Приберемся, барыня. – Клавдия, рослая, пышнотелая женщина, улыбалась Анне простоватой улыбкой, мяла в красных, натруженных руках передник. – Мы с Василием, мужем моим, все эти годы приглядывали за домом, чтобы все в лучшем виде, если вдруг гости. Но усадьба большая, тяжко двоим-то, так что не обессудьте, завтра же все приберем, обустроим. А пока извольте ужинать, я еще при покойном Савве Сидоровиче на кухне работала, он покушать любил.

Есть Анне не хотелось, ей хотелось тишины и уединения, но и от Клавдии, явно соскучившейся по общению, просто так не отмахнешься. Поэтому от ужина она отказалась, но попросила показать ей ее комнату и сам дом, в глубине души надеясь, что Миша составит ей компанию, но Миша отказался, сразу же ушел к себе.

Ее комната располагалась на втором этаже, была она светлой и уютной, с выходом на балкон, с которого открывался удивительный вид на парк и часовую башню.

– Августа Берга работа. – Клавдия поймала взгляд Анны. – Наблажил в свое время, понастроил башен. На Стражевом озере так целый маяк. Вы были на озере, барыня?

– Нет. – Анна вдохнула сладкий, наполненный ароматом зацветающих лип воздух.

– И не надо, нечего вам там делать.

– А в башню можно подняться? – Ей и в самом деле хотелось в башню. Там должен быть часовой механизм, а ко всякого рода механизмам Анна питала несвойственную девицам слабость. Тетя Настя говорила, что это у нее от отца.

– Не знаю. – По лицу было видно, что идея эта Клавдии не по душе. – Башня давно заперта. А что вам там смотреть? Статуи эти страшенные? Я один раз увидела, так потом три ночи уснуть не могла. Придумают же люди такое!

– Какие такие статуи, Клавдия?

– Механические. Когда башенные часы еще работали, статуи начинали кружиться под бой часов, с земли их было видно. Дама и кавалер еще ничего, красивые, а чудище – без страху не глянешь. – Клавдия перекрестилась.

– А что с механизмом? – спросила Анна.

– Сломался, кажись. Давно уже. Саввы Сидоровича дочка, тоже покойница, башню велела заколотить и ключ выбросить. Не нравилась ей башня.

– И что же, нет запасных ключей?

– Отчего же нет? Где-то есть. Если хотите, скажу Василию, чтобы поискал.

– Хочу.