Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты

– Вы отлично знаете, что даже из Бастилии побег возможен, и небезызвестный вам Жан-Анри Латюд покидал ее целых три раза, – отозвался де Крон. – Беглецу всего лишь навсего нужно иметь влиятельных покровителей с деньгами. Тюремщик Жозеф Бертран пропал. Не удивлюсь, если она его соблазнила. Остальным караульным за ужином кто-то подсыпал в напиток снотворное, и они так сильно храпели, что могли исчезнуть все заключенные, и они бы ничего не заметили.

– Ну и бог с ней. – Мария-Антуанетта махнула рукой. – Эта женщина теперь никому не интересна. Можно, конечно, попытаться ее поймать, но я сомневаюсь, что мы вернем ожерелье. Жанне не откажешь в уме. Судя по всему, драгоценность давно распилена и продана. Так что эта дама больше не имеет значения.

– Я бы тоже так думал, если бы в ее камере не обнаружил вот это. – Де Крон подал королеве сложенный в трубочку листок. – Прошу вас, изучите сей документ, и как можно скорее.

Мария-Антуанетта принюхалась.

– Какой неприятный запах! Это действительно из камеры?

– Все равно прочитайте, даже если вы учуяли запах раздавленного клопа, – просительно произнес полицейский. – И тогда вы поймете, что мы не зря побеспокоили ваше величество.

– Дорогая, сделайте так, как говорит де Крон. – Королева заметила, что Людовик тоже выглядит встревоженным.

– Хорошо, я займусь этим немедленно.

Женщина развернула листок и ответила на поклон начальника полиции. Оставшись одна, она погрузилась в чтение. Витиеватый почерк графини де Ла Мотт, назвавшейся ее подругой, был ей незнаком. С первых же строк Мария-Антуанетта почувствовала гнев и отчаяние. Умная королева сразу поняла замысел дерзкой самозванки и мошенницы. Бойким языком несостоявшаяся звезда Версаля описывала постельную сцену Марии-Антуанетты и кардинала де Рогана с такими подробностями, словно сама присутствовала при этом.

– Боже, какая гадость! – прошептала королева.