Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты

– Бог с ними, с этими памфлетистами. Мы говорили о мерзавке де Ла Мотт и ее мемуарах. Как я понимаю, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы их издали.

– Именно так. – Тонкое лицо Марии-Антуанетты побледнело. Она вспомнила, с какими подробностями Жанна расписала постельную сцену между ней и кардиналом де Роганом. – Вы, мой друг, должны отправиться в Лондон, отыскать графиню и выкупить ее труды.

Прелестный небольшой ротик Жюли приоткрылся, обнажив белоснежные ровные зубки:

– Вы хотите ей заплатить?

– К сожалению, это единственная возможность избавиться от грязных сплетен, написанных рукой предательницы, которая стала необычайно популярной, – вздохнула королева.

– Не лучше ли… – Де Полиньяк не успела договорить фразу. Ее величество замахала руками, отрицая невысказанную идею:

– Я всегда была против насилия! Обойдемся без него и в этом случае. На наше счастье, графиня любит деньги больше всего на свете. Когда она их получит, она с радостью расстанется с рукописью.

Верная подруга, чтобы не выдать свои мысли, написанные на лице, отвернулась к окну и стала теребить тесьму золотистой портьеры. Она не верила, что за деньги королева избавит себя от грязной клеветы.

– Как вы думаете, за какую сумму де Ла Мотт расстанется с рукописью? – поинтересовалась Жюли.

Мария-Антуанетта поправила пышно взбитые кудри. Она размышляла. Каждый месяц из королевской казны ей выдавалось жалованье в пятьсот тысяч ливров. Его едва хватало, чтобы оплатить те развлечения, к которым она привыкла. Если взять львиную долю этих денег, придется затянуть пояс. Что ж, пусть так, если речь идет о будущем королевской власти во Франции.

– Вы можете обещать ей двести тысяч ливров, – твердо сказала Мария-Антуанетта и протянула кошелек, расшитый драгоценными камнями. – Это все, что мне удалось скопить за месяц.

Жюли с тревогой посмотрела на подругу:

– Но, как я понимаю, это деньги, предназначенные на ваши расходы.

Королева послала ей грустную улыбку.

– Грандиозные балы в следующем месяце отменяются, Трианон отдыхает. – Она вздохнула. – Но, дорогая, не все же время веселиться! Вы понимаете, как мне нужны эти мемуары.

Герцогиня кивнула.

– Когда мне ехать, ваше величество?

Мария-Антуанетта печально посмотрела на подругу. В ее огромных голубых глазах стояли слезы.

– Вы можете собираться прямо сейчас, – проговорила она, и голос ее сорвался. – Да, дорогая, вы можете собираться. Чем скорее мы это сделаем, тем будет лучше для всех.