Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты

– Да, но она нездорова. – Мария отвела глаза. – Знаете, в ее положении бывают дни, когда совсем не хочется есть. Мы договорились, что она позовет меня, если ей что-нибудь понадобится.

Гастон подошел к служанке и сильно сжал ее локоть.

– Мне кажется, за моей спиной зреет какой-то заговор, – произнес он с горечью. – Странно, что происходит это в моем собственном доме, а я ничего не могу сделать. Мария, умоляю вас, если госпожа де Ла Мотт что-то задумала, скажите мне! Эта женщина в таком состоянии, что порой не ведает, что творит. Ей нельзя покидать мой дом. После опубликованного письма ее жизнь в опасности. Впрочем, – он махнул рукой, – она давно в опасности. Один раз ее уже хотели убить, и только случай помешал негодяю довершить начатое. Теперь ее враги могут оказаться удачливее. Ну, Мария, если вы что-то знаете, не скрывайте от меня! Поверьте, я, как никто, хочу ей помочь.

Минуту служанка молчала. Ее так и подмывало рассказать правду, потому что господин граф был прав на все сто процентов. Графиня де Ла Мотт решила покинуть гостеприимный дом – и это верх глупости. Не лучше ли известить об этом графа? Она уже открыла рот, собираясь все выложить, но потом подумала, что таким образом предаст женщину, которая всецело ей доверилась, и ответила только:

– Нет, клянусь вам, никакого заговора нет. Если вы мне не верите, можете подняться в комнату графини. Она рассеет ваши сомнения.

Гастон отпустил ее локоть и пожал плечами. Тяжелые мысли не покидали его. Служанке, как она ни старалась, не удалось развеять его подозрения.

– Если вы, Мария, сейчас солгали, вы согрешили перед Богом, – торжественно произнес он. – Но это еще не все. Надеюсь, вы знаете, что делаете, и никто не пострадает из-за вашей лжи. Идите, вы свободны.

Служанка сделала реверанс и ушла в свою комнату. Ночное предприятие госпожи ее пугало не меньше, чем саму Жанну. Кучер, который наконец согласился везти графиню до Саутгемптона, показался ей ненадежным пройдохой. Однако другие или сразу отказывались, ссылаясь на расстояние, или заламывали огромную цену, и у служанки не осталось выбора.

«Когда я подведу свою госпожу к экипажу и еще раз взгляну на него, – подумала Мария, – я сделаю окончательный вывод, стоит ли ей садиться в карету. Если мне что-то покажется подозрительным, я отговорю ее ехать, по крайней мере, сегодня».

Так, купаясь в тревожных мыслях, Мария не заметила, как наступила полночь. Дом погрузился в сон уже в одиннадцать, и не увиденная никем служанка спокойно пробралась в покои Жанны.