Проклятое поместье (СИ)

Стучат учтиво, будто, спрашивают разрешения войти. Бледная леди не стала бы церемониться. Она бы вошла без стука.

— Человек, Который Всегда Стоит В Углу, — шепчутся куклы за столом.

Похоже, ему не понравились наши шумные чаепития.

— Может быть это сквозняк, девочки? — я пытаюсь заручиться поддержкой кукол, но они лишь испуганно переглядываются.

Из-за дверей теперь слышится голос:

— Госпожа, я принес вам немного снотворного. Если позволите мне войти, то я буду рад вам его предложить.

И я тут же вспоминаю чудовище из сна.

Пушок рычит из темноты кухни, но так и не решается выйти.

Я пячусь к камину. Я не могу поверить своим ушам, но голос принадлежит дворецкому, некогда служившему в доме. И Себастиана нет рядом, чтобы меня защитить. Похоже, мне придется решать все самой. О Боже!

Но к счастью, в дверь больше никто не стучит. Ни шагов, ни стука, ни предложений. Кажется, все успокоилось. Не стоит больше испытывать судьбу.

Я немедленно решаю закончить вечер в кровати.

Лежа под одеялом, я снова думаю о конце жизни. Но вдруг мне вспоминается, что дворецкий покинул поместье первым из слуг, попросту исчез в один вечер и больше не возвращался, а еще я побаивалась его. Он был странным навязчивым человеком и как-то всегда откровенно на меня смотрел.

Я так и пролежала до трех, пока не пробили часы. И вот сейчас я слышу, как на втором этаже по полу катится не то подсвечник, не то круглая ножка от стула. Я поднимаю глаза к потолку на грязную плиту, и знаю, что с той стороны, на меня смотрит печальная Тень убиенного принца. Эту ночь я буду спать с открытыми глазами, а куклы будут гадать, не преставилась ли их госпожа на тот свет.

* * *

Но наступает утро и тени страхов разбегаются по углам.

Я поднимаюсь с кровати, нащупываю на полу тапки и шаркаю в них к камину, чтобы повесить чайник. Я думаю, что просидела в доме уже много дней, и мне хочется выйти на улицу, подышать свежим воздухом, но после случая с червяками, я боюсь. Я стою у окна и смотрю на двор, и к своей радости вижу почтальона. Теперь появился повод выйти. Я выглядываю за дверь и приветствую разносчика газет:

— Доброго дня, господин Шульц. Как ваша спина?

— Уже лучше, госпожа Беладонна, моя племянница привезла с Рокса отличную мазь. Теперь я чувствую себя моложе на двадцать лет.

"Рокс — родина статуй".

— Не одолжите ли вы, господин Шульц, немного мази для моих коленей?

— С удовольствием, госпожа Беладонна, берите — любезно отвечает почтальон. — У меня еще целых два тюбика.

Он протягивает мне тюбик, и я охотно его принимаю. Мазь от болей в ногах, старой женщине точно не помешает.

— Ну, что сегодня, Шульц?

— Опять письма из коммунальной службы. Все не дают вам покоя, так?

— Не могут простить мне выходки с инспектором. Я окатила его чаем.

— Вы шутите? — почтальон улыбается. — Поделом ему.

Пушок выскакивает прямиком под ноги, господина Шульца. Собачка прыгает и резвится на радость моим глазам.

— Пушок! Пушо-о-ок, не докучай господину Шульцу, у него еще много соседей по списку! Господин Шульц, прошу вас, не пугайтесь моего щенка, он безобидный.

Почтальон смотрит на меня немного смущенно, должно быть он стесняется Пушка, а затем он улыбается и играет с песиком.

— Оу, какая милаха, вижу, госпожа Беладонна, у вас теперь есть охрана?

— В следующий раз, спущу Пушка на коммунальную службу, если они еще надумают ко мне явиться. — Мне хочется спуститься за Пушком, но эти черви в земле пугают меня до чертиков. Я смотрю на землю и вижу сквозь нее тысячи голодных зубастых ротиков, которые только и ждут момента, чтобы утащить меня в глубокую почву и обглодать до костей. И я прошу Шульца подать собаку.

Шульц смотрит на меня с состраданием, он неловко мнется и говорит: "Много лет назад моя бабушка, будучи больной, ушла из дома и не вернулась. Ее обнаружили в овраге с разбитой головой. Я бы хотел найти какие-то слова для вас, госпожа Беладонна, но не могу... Вам следует быть осторожней в вашем доме, поверьте мне на слово". — Со строгостью он смотрит на окна второго этажа. И я подозреваю, что он знает про Тень или быть может даже однажды видел ее. Но он не говорит больше, ни слова. Шульц поправляет фуражку и уходит по тропинке в сторону выхода, словно призрак, удаляясь все дальше. Я затворяю дверь. Чайник как раз вскипел.

Пришла пора утреннего чаепития.

* * *

Я у дверей в парадную.

— А что, если мне задобрить нашего ночного гостя сахарком? — Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что меня никто не слышит, и заговариваю кукольным голосом:

— Даже не думай, Триси, — отрезает Бэтти.

— А ты что думаешь, Пэтти?

— Я думаю, что попробовать стоит, дорогуша. Мне не по нраву, что к нашим дверям приходят как к себе домой. После этих стуков, чаепития заканчиваются, а я не люблю, когда чаепития заканчиваются. Если я пью мало чая, то потом чувствую недомогание. Возможно, если его задобрить, то он научится хорошим манерам.

— О чем ты говоришь, дуреха? — возражает Бэтти, — Только прикорми — тогда он от нас не отстанет.

— А ты что думаешь, Анфиса?

— Разве мое мнение тебя интересует, Белатрис?