Проклятое правое дело

В ответ на угрозы и попытки перехватить корреспонденцию, Густаво Волжански превратил работу своей службы в настоящее искусство обмана и маскировки. Посыльные Компании начали использовать сложные маршруты, меняя виды транспорта как перчатки и инсценируя ложные направления, чтобы запутать преследователей. В итоге путешествие одного письма могло превратиться в эпическое приключение, достойное романа.

Некоторые гранд-посыльные стали почти мифическими фигурами. О них рассказывали истории в тавернах, их подвиги украшали страницы книг, а их смерти считались печальным напоминанием о том, что в войне за информацию нет непобедимых.

Немногим из подопечных Волжански удавалось выжить в этой игре достаточно долго, чтобы рассказать о своих приключениях, а те, кто сумел — предпочитали молчать. Ведь в мире, где слова стоят дороже жизни, молчание — золото.

* * *

Очнулся Седрик в пустом холодном коридоре. Ничего не напоминало о ранении, тело отлично слушалось и даже наоборот, как будто было переполнено энергией и рвалось ее тратить. Ноги приятно подпружинены, мышцы налиты кровью, воздух с легкостью наполняет грудь.

Неведомая сила тянула его вперед, в темные тоннели коридоров. Но тянула без зла, и Седрику все сильнее хотелось подчиниться. Ему хотелось бежать вперед. Без смысла и цели. Хотелось просто бежать.

За ближайшим поворотом открылось пространство колоссальных размеров. Узкий коридор превратился в широкий мост, под которым зияла бездна. Слева и справа бесконечно далекие стены стремительно уносились ввысь, в такую же темноту, как и снизу.

Седрик поймал себя на том, что бежит по мосту не один. Рядом с ним, кто плечом к плечу, кто впереди, а кто позади — бежали люди со смазанными лицами. Разглядеть и запомнить их черты было невозможно, но Седрик чувствовал, что они улыбаются. Потому что улыбался сам. Впервые в жизни находясь в толпе, он ощущал не привычную тревогу и нервозность, а спокойствие.

Бежать было приятно. Мышцы не чувствовали усталости, дыхание не сбивалось, а голова была легка и свободна. Через какое-то время они приблизились к нависшей над мостом продолговатой округлой фигуре из белого мрамора. Подняв взгляд выше, Седрик распознал в ней палец на руке исполинского изваяния, что поднималось из самой бездны, а головой уходило во тьму потолочного свода. Чем дальше они продвигались по мосту, тем больше встречали подобных изваяний. Не снижая скорости, Седрик во все глаза разглядывал нерукотворные статуи, размеры которых было трудно уложить в голове.

Конец моста венчался входом в тоннель, примерно такой же, из какого они и выбежали. Над входом причудливой аркой выстроились руны. Значения их Седрик не знал, да и задерживаться было некогда. Вместе с десятками других бегунов, он влился в проем и продолжил движение уже по довольно узкому лабиринту коридоров. На развилках он не задавался вопросом о выборе дальнейшего пути, внезапно возникшее внутри чувство направления не оставляло сомнений в правильности выбора. Подобным образом он преодолел еще десяток коридоров, залов, лестниц и мостов. В этом дружелюбном потоке бегущих в одном направлении людей Седрик чувствовал себя частью чего-то большего, чем он сам.

Подбегая к выходу из очередного коридора, он услышал глухой раскат грома. Каменный пол под более не знающими усталости ногами задрожал. Люди продолжили бежать, но что-то неуловимое изменилось. То ли темп возрос, то ли движения стали более резкими, то ли улыбки сошли с замыленных лиц.

Выход из коридора оказался полузавален щебнем. Бегуны карабкались по камням, пролезая через оставшийся просвет в следующее помещение, в котором их ждала разруха. Правая стена вспучилась, превратившись в огромную мятую полусферу, в которой холодной чернотой зияли рваные дыры. Из них сквозило леденящим душу холодом. Повсюду лежали большие и малые осколки исполинских статуй — часть из них обрушилась на пол и виднеющийся вдали мост, в процессе падения они повреждали друг друга, множа разрушения.

Под завалами стонали люди, но бегущие даже не пытались им помочь, они следовали дальше, вперед — к мосту. Седрика тоже тянуло туда, но увиденная картина настолько поразила его, что он остановился. Потрясенный юноша не мог поверить, что кто-то или что-то способно разрушить столь прекрасные творения. Не понимал — зачем? Кому вообще может прийти в голову так варварски вмешаться в идеальное творение Вечного? Кто о себе настолько высокого мнения, что решился на это? Кто поставил себя на одну ступень с богом?

Непонимание сменилось гневом, который полностью затмил собой желание бежать. Седрик осмотрелся, слева от него человеку придавило ноги куском мрамора. Он стонал от боли, но не звал на помощь. Подбежав, Седрик попытался поднять камень. Лежащий запротестовал и замахал руками, а потом указал Седрику в направлении моста. Он отказывался от помощи. Он явно хотел, чтобы Седрик бежал дальше. Ничего не понимающий юноша бросил попытки поднять камень и побрел к мосту. Одна из громадных статуй, что нависла над ним примерно в середине, пошла трещинами.