Прокляты и забыты. Отверженные Герои СССР

Без проволочек начали посадку десантники. На палубы бронекатера БКА-233 было принято 53 человека, одно 45-мм орудие и 2 станковых пулемета. БКА-234 принял на борт 50 человек, 2 ПТР и 2 станковых пулемета. Это был усиленный батальон старшего лейтенанта Пилосьяна из 80-й гв. сд. Фактически же рота — 103 бойца. Солдаты вооружены отлично: у всех автоматы, с десяток ручных пулеметов. В состав десанта включены также саперы, химики и разведчики.

В 12 ч. 50 мин. посадка десантников закончилась. Комиссар десанта Николаев с одобрением наблюдал за энергичными действиями командира Пилосьяна, размещавшего по местам своих бойцов.

— Товарищ старший лейтенант, можно вас на минутку? — обратился он к командиру роты.

— Гвардии старший лейтенант, — усмехнулся в усы пехотинец. — Слушаю вас внимательно.

— Вы коммунист?

— Да, а что?! — отвечал слегка удивленный подобным вопросом комбат. — Член большевистской партии еще с Курской дуги. А в чем дело, товарищ лейтенант?

— Я командир этого катера, а сейчас, волею судьбы, исполняю обязанности замполита десанта, — продолжал Николаев. — Так вот, у меня такое предложение: а не провести ли нам совместное открытое партийное собрание? Задание у нас очень ответственное, повестка дня общая… Как считаете?

— А что, верная мысль! — отозвался Пилосьян. — Два вопроса: первый, где собираемся? Второй, как тебя зовут, друг?

— Зовут Валентином.

— Я — Армен.

— Соберемся вон там, возле снарядных ящиков. Я приведу своих.

— Мои бойцы мигом будут на месте. Сообщение как замполит сделаешь ты?

— Хорошо. А ты от имени своих подготовь боевое обещание. Долго говорить не будем. Надо коротко и ясно.

— Точно, лейтенант. Взять мост, отрезать немцев от другого берега Дуная, чтоб наши могли потом разгромить каждую группировку по отдельности.

— Широко мыслишь, Армен, это уже забота высшего командования.

— Но мы с тобой тоже не пешки! В общем, держи руку.

— Договорились, друг!

Подошли деловито-строгие, сосредоточенные моряки — матросы, старшины, офицеры; гремя сапогами, шурша плащ-палатками, решительно прошли за своим комбатом пехотинцы, схожие в одежде, повадках, не вдруг отличишь, кто рядовой, кто командир.

После Николаева выступил комбат.

— Решение нашего собрания, думаю, будет единым: мост взять, сохранить и удержать, так, пехота?! — сверкнув веселыми карими глазами, спросил он. — А моряки нам помогут! Так что вперед, пехота!

— По кораблям, — точно эхо, откликнулся замполит Николаев. — Вперед, моряки!

13 час. 00 мин. Катера отходят от причала. До первого венского моста они идут строем кильватера. Но, едва бронекатера прошли какую-нибудь сотню метров, как с разбитого моста Штадлаубрюкке и с насыпи понеслись в их сторону пулеметные и автоматные очереди. Бронекатера под огнем проскочили под мостом Штадлаубрюкке, но ответного огня не открывали. Едва прошли под одним из уцелевших пролетов моста, как по катерам был открыт ураганный артиллерийский огонь. Казалось, нет сантиметра пространства, не пронизанного свистящим и воющим свинцом. Вода в Дунае вздымалась от разрывов. Стена их надвинулась на бронекатера, и за ней временами не было видно ближайшего корабля, хотя расстояние между ними не превышало 100–150 метров.

Огонь велся из всех видов оружия. Били артиллерия и минометы, танки и самоходные орудия, скорострельные зенитки и крупнокалиберные пулеметы. Трассы неслись отовсюду — с мостов Штадлаубрюкке и Рейхсбрюкке, из окон портовых сооружений и с судов, из железнодорожного эшелона, стоявшего в порту, из домов, расположенных на набережной, из-за дамбы Кайзермюлле. Вся мощь огня сконцентрировалась на небольшом пространстве, и неизвестно, что спасало моряков — скорость бронекатеров или нервозная торопливость врага, застигнутого врасплох, мешавшая ему точно прицелиться.

Наши солдаты, наблюдавшие с берегов за прорывом, возбужденно реагировали на происходящее:

— Куда ломятся эти отчаянные головы, побьют ведь всех до единого. Пехота остановилась, танки не идут, а морячки летят к черту на рога.

Катера летели мимо стреляющих орудий и танков, сотен гитлеровцев, которые метались по берегам, пытаясь остановить огнем прорыв катеров. Справа отчетливо виднелась Вена в дыму и огне, слева, за дамбой, пылали пригороды. Катера неслись, менялись отдельные кадры сражения, с них открыли огонь из всего оружия: из пушек и крупнокалиберных пулеметов; гулко ухали противотанковые ружья, частили пулеметы и ППШ бойцов Пилосьяна. Пушки и пулеметы вели такой интенсивный огонь, что брызги воды, попадавшие на раскаленные стволы, тут же с шипением испарялись.

До цели оставались последние сотни метров. Рейхсбрюкке виден уже в деталях. Верхнее, висячее крепление, издали напоминавшее нитки мишуры на новогодней елке, вблизи оказалось мощными стальными фермами, укрепленными на высоких опорах и свисавшими полудугой к середине пролетов. На мосту царила паника. Фашисты метались точно обитатели развороченного муравейника. Целей было достаточно — через мост двигались танки, броневики, тягачи, перебегали группы солдат.