Проклятые

— Он бы не стал, — сказала я, покачав головой в знак протеста. — Если бы он знал, он бы просто сказал мне покончить с собой, Грэй. В этом нет смысла.

— Может, и так, но ничто не мешает ему собрать все воедино, — возразил он, поворачиваясь лицом к группе, вошедшей в комнату.

Наш разговор закончился, когда свидетелей, подошедших поближе, чтобы услышать нас, стало достаточно, и они медленно заполнили комнату.

Большинство членов Ковена пришли в одежде для сна, чтобы повиноваться моему приказу. Делла и Нова вошли в комнату вместе, их взгляды остановились на моих руках, прикованных к трону.

Воспользовавшись случаем, я подняла их и, не отрываясь, пронзила шипами свою плоть. Боль была мучительной, но, поднявшись, я заставила свое лицо принять невозмутимый вид. Все взгляды в зале упали на мои руки, золотой свет заиграл на ранах, исцеляя их, и я перевела взгляд на Грэя, который ожидал меня.

Он оттолкнулся от трона, направился ко мне и встал рядом. Я не пропустила ни вздоха при виде его испачканной кровью рубашки, ни того, как те, кто знал о плане Ибана, переглянулись между нами.

Я поняла, что они в шоке от того, что я дышу, и подавила в себе отвращение.

Я снова позволила собой манипулировать, так заблудившись в мысли, что на мне лежит ответственность за исправление того, что я натворила. Я никогда не перестану быть пешкой, пока не начну действовать сама, отбросив все мысли о чужих целях и поступая правильно.

С этого момента я буду делать то, что правильно для меня.

Грэй взял мой подбородок пальцами, повернув мое лицо так, чтобы я встретилась с его глазами. Что бы он там ни увидел, это заставило его кивнуть, а уголки его рта заиграли одобрительной улыбкой. Это выражение почти выбило дыхание из моих легких, оно было гораздо более интимным, чем все, что он делал со мной в уединении нашей спальни.

Он открыто выражал свое одобрение и гордость на лице, не оставляя ни у кого из наблюдавших за нашим обменом сомнений в том, что он простил меня за то, что я сделала.

— Мы попробовали сделать это по-вашему, — сказал Грэй, оглядывая собравшихся членов Ковена. — Вы послали мою жену сделать то, что сами побоялись сделать. Как видите, она оказалась достаточно жестокой, чтобы заколоть меня, — он усмехнулся, произнося эти слова.

Я не просто заколола его. Я вонзила лезвие в его сердце, решив раздробить его на кусочки, которые никогда не заживут.

Я побледнела при воспоминании о том, как его кровь пропитала мои руки и смешалась с моей собственной засохшей на коже кровью, пока он говорил. В детстве я мечтала лишь о спокойной жизни в доме у леса, окруженном садами, как у моей матери.

Это мог бы быть мой дом, но я знала, что увижу его залитым кровью тех, кто выступал против меня, задолго до того, как обрету желанный покой.

— И вот ты стоишь здесь, — сказала фиолетовая ведьма, выходя вперед. В ее глазах мерцали звезды, а во взгляде читалось предостережение, когда она осмелилась заговорить. Она назвала себя одной из тех, кого Грэй сочтет предательницей, даже зная, какими будут последствия. — И она жива и здорова.

— Конечно, жива, — сказал Грэй сквозь стиснутые зубы.

Его губы растянулись, когда он продолжил, жестокость в этом выражении заставила фиолетовую ведьму слегка отшатнуться.

— Она моя жена, и то, что ты с такой готовностью пожертвовала ею по собственной глупости, не означает, что я такой же.

— Она знала, чем рискует, — сказала фиолетовая ведьма, подняв подбородок и переведя взгляд на меня.

Она ждала, что я заговорю, что я спасу ее от той участи, которая ее ждет. Я не могла заступиться за нее. Не в тот момент, когда я тоже начала сомневаться в том, что хочу отдать многое, чтобы защитить кого-то, кто добровольно отправил бы меня на смерть.

Если бы наши роли поменялись местами, я бы не стала так быстро позволять кому-то умереть ради высшего блага. Во мне этого не было.

Мы не были похожи.

— Так и есть, — согласилась я, сцепив руки перед собой. — Но это не значит, что от меня нужно было требовать этого.

Она насмешливо посмотрела на Ибана, который застыл в середине группы. Он шагнул вперед, разминая руки, и остановился на достаточном расстоянии, удостоившись лишь взгляда Грэя. Его карие глаза смотрели на меня, стоящую на помосте, и выражали мольбу.

Только вот впервые, глядя на него, я не увидела друга, который, как я думала, прикроет меня. Я увидела того, кто видел мою слабость и стены вокруг меня и играл против меня, чтобы добиться того, что, по его мнению, было нужно этому Ковену.

— На протяжении столетий у нас был конфликт между ведьмами и сосудами, — сказала я, обращаясь не к Ибану, а ко всему Ковену. — Разве вам этого недостаточно?

— Что ты можешь знать о наших вековых распрях? — спросила пожилая белая ведьма. — Ты пробыла здесь пять минут и пережила только одну Жатву. Ты ничего не знаешь о нашей истории.