Проклятые

«Обрадовался», — пришла к выводу Кэрол и была крайне польщена этим открытием. Похоже, он отвечает взаимностью на ее желание стать друзьями. Ну, хоть что-то радует. Видимо, есть в жизни все-таки какое-то равновесие. Что-то рушится, а что-то строится. Что-то теряем, что-то находим.

Заехав в подземный гараж, Джек поставил машину на свое место и заглушил мотор. Похлопав себя по карманам, проверяя наличие ключей от квартиры, он вышел из машины. Кэрол поспешно заглянула в зеркало и вздохнула, оставшись очень недовольна своим отражением. Бледное заплаканное лицо, покрасневшие влажные глаза и взгляд, как у побитой собаки.

Хорошо, что Джеку до ее внешнего вида нет никакого дела, подумала она, выбираясь из машины. Перед другим мужчиной сгорела бы от стыда.

Он улыбнулся, поглядывая на ее сумочку, зажатую в руках.

— Ах, женщины! Наверное, эта вещь для вас самая важная, если вы не забываете о ней в любых ситуациях?

Кэрол засмеялась.

— Наверное!

Джек подставил ей локоть, предлагая взять его под руку. Приняв его предложение, Кэрол легко зашагала рядом с ним по просторным безлюдным коридорам. И вдруг страх снова сжал ее сердце. Она почему-то всегда боялась подземных гаражей и всячески старалась избегать.

Джек словно почувствовал ее напряжение и бросил на девушку быстрый косой взгляд. Кэрол смутилась, решив, что он может подумать, что она боится его.

Выйдя из гаража, они поднялись на лифте и вошли в квартиру Джека.

Пройдя за ним в гостиную, девушка нерешительно застыла на месте, словно оказалась здесь впервые.

Джек снял пиджак и галстук, и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, обернулся и, наконец-то, заметил, что его гостья робеет.

— Проходи, — улыбнулся он и, захватив свои вещи, вышел из комнаты.

Кэрол присела на край кушетки, чувствуя себя почему-то весьма скованно.

— Джек, а можно мне в ванную? Хочу умыться, — крикнула она ему.

— Будь, как дома, — отозвался он.

— Спасибо, — тихо проговорила Кэрол и направилась в ванную, захватив сумочку.

Она долго умывалась холодной водой, и почувствовала себя бодрее.

Потом слегка припудрилась и нанесла немного румян, чтобы не казаться такой бледной. Причесавшись, она тщательно изучила себя в зеркале.

Что ж, так гораздо лучше. Посвежевшее, приведенное в порядок лицо сразу приподняло ей настроение, и ощущение дискомфорта исчезло. Оставшись довольна своим отражением, она улыбнулась ему, и покинула ванную.

Джека она нашла на кухне.

— Ужинать будешь? — спросил он, заглядывая в кастрюльки, в которых была еще теплая свежеприготовленная еда, оставленная заботливой домработницей Норой. — М-м-м, как пахнет! Я голоден, как зверь!

— Нет, я ужинала.

— Напрасно отказываешься. Нора готовит — пальчики оближешь! Попробуй, не пожалеешь. К тому же и мне компанию составишь.

— Ну, ладно. Давай, помогу разогреть.

Они вместе накрыли на стол, весело разговаривая, шутя и даже смеясь. Настроение у Кэрол заметно улучшилось, глаза заблестели весельем, и она почти забыла о случившемся. И она была рада тому, что согласилась приехать сюда. Джек мог быть веселым и мягким, когда хотел. Почему он не всегда такой? Зачем прячет это легкое очарование, почему, если умеет быть таким приятным человеком, отдает предпочтение отрицательным чертам своего характера, таким, как бесцеремонность, резкость, грубость, высокомерие?

После третьего бокала вина Кэрол осмелилась задать ему этот вопрос.

— Я человек настроения, — он пожал плечами.

— Ты хочешь сказать, что в основном, у тебя плохое настроение?

— Да, нет. Просто я такой, какой есть. Если мне хочется ругаться, я ругаюсь, если мне человек неприятен, я не собираюсь изображать обратное. Характер у меня такой. Не очень, говорят. Ты тоже так считаешь?

— Нет, — не моргнув, солгала Кэрол.

Он засмеялся, и девушка покраснела, поняв, что ее обличили во лжи.

— Знала бы ты, сколько раз я замечал в твоих глазах желание убежать от меня подальше или, наоборот, отослать подальше меня.

— Совсем забыла, что ты умеешь читать мои мысли, — отшутилась Кэрол. — Ты бываешь невыносимым… временами. Но это только снаружи, я поняла теперь, а внутри ты хороший, отзывчивый, добрый.

Он снова рассмеялся, весело, неудержимо, до слез. Кэрол не видела, чтобы он так смеялся. Ей показалось, что он смеется над ней, над ее наивностью, как волк забавляется над тем, что его принимают за ягненка. Его смех вызвал у нее в груди неприятное ощущение.

— Честное слово, когда ты рядом, мне хочется быть именно таким!

— Так будь, — тихо сказала она, обижено опустив глаза в тарелку.

— Постараюсь. Помнишь, как в сказке — благодаря красавице чудовище превращается в принца! — он сжал губы, пытаясь подавить смех.

— Был бы ты чудовищем, меня бы здесь сейчас не было. Зачем ты так о себе говоришь?

— Да шучу я, не принимай за правду. Ты, безусловно, права. Я хороший, и не пойму, почему меня никто не любит. Слепые все, что ли, раз не видят этого?

Кэрол поглядывала на него, удивленная внезапно проснувшемуся в нем чувству юмора, немного странному, правда.

Убрав со стола и вымыв посуду, они расположились на диване и включили телевизор.