Проклятые туманом (ЛП)

Бейли села на меня сверху. Прислонившись, она уперлась костлявыми локтями мне в спину. Повторив мой вздох, Бейли повернула голову и посмотрела на меня.

— Ты видела Сета?

— Я не хотела встречаться с ним.

Мягкий смех вырвался из груди Бейли. Упершись локтем, она наклонилась и прошептала:

— Он очень несчастен.

Закрыв глаза, я опустилась на кровать. Вдыхая аромат духов Бейли, я все еще ощущала во рту маслянисто-солоноватый привкус теста для печенья. Эта комната была мне знакома. Похоже на мою, а может, даже больше по размеру. Именно здесь я раскрывала свои секреты и чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы позволить своим грезам оживать. Расставание отвратительно, нам хорошо было вместе.

Последних перевешивало, поэтому я произнесла:

— Я не хочу, чтобы он был с…

— Эм, Денни?

— Мне не нравится эта тема, — уточнила я. — Я просто хочу, чтобы все было по-другому.

Бейли согласно кивнула. Она посмотрела куда-то вдаль, вероятно, туда, где не маячили выпускной класс и расставание с девушкой. Бей начала теребить шов на моей куртке — праздное движение.

— Меня устраивало, когда у нас имелся план.

Разве не об этом мы все мечтали? Иногда казалось, что нужно просто сдаться. Вернуться в четвертый класс, когда мы уже отвечали за свои мысли, но достаточно юны, чтобы ничего не имело значения. Это казалось возможным, но в реальности было не так.

Все прошло — рыболовный сезон, летние каникулы, четвертый класс… Ничего утешительного. Поэтому я потянулась, чтобы неловко погладить ее. И тут я вспомнила то, что заставит ее прийти в себя.

— По крайней мере, никто больше не срезает корки с твоего тунца.

Содрогнувшись, Бейли ткнула меня локтем в живот, торопясь спрыгнуть с кровати.

— Боже, как я ненавижу это! Это ужасно! Если срезать корки, это будет сэндвич со слизью! Просто слизь, Уилла!

Да, это несущественно, но приятно осознавать: есть то, что неизменно в этом мире.

Все вокруг было загадкой. Каждая дверь в «Сломанном Клыке» вела к истории, которую я никогда не узнаю. Возвращаясь домой в темноте, разглядывала дома, знакомые адреса. Там проходили различные вечеринки, кооперативные и рождественские, поэтому я помнила, как выглядят прохожие.

Но жизнь за этими дверями — тайна. Я и себя ощущала загадкой. Даже Бейли и Сет не знали меня. Как и я их. Обычно я избегала такие разговоры у костра. Накуренные близнецы Джеветт были настоящими философами.

— А что, если мы-чей-то сон? — спросила однажды Эмбер.

Глаза Эшли расширились, и она протянула к ним руки. Словно они могли внезапно исчезнуть или что-то в этом роде. Глядя на них, она пробормотала:

— А что, если они проснутся?

Потом Ник уронил конфетку Эшли на грудь. Достаточно реально, чтобы они перестали беспокоиться об этом. Мне тогда показалось, что Леви все сгладил. Я не помнила, как именно. Он был хитер. Мой брат был хитрым. И милым. Некоторые воспоминания начинают забываться.

Я не была на его могиле ни разу после похорон, потому что он не там. Я заходила в его комнату сотни раз. Мама посылала меня туда за его вещами. Она хотела все постирать и отдать на благотворительность. Вещи так и не стиралась и лежат в корзине в нашем подвале.

Книги Леви я просмотрела, потом отдала Сету и Нику. Мангу сдала в школьную библиотеку — Леви всегда жаловался на то, что там нет ничего хорошего. Его компакт-диски разложила по полочкам, некоторые оставила себе. Плакаты упаковала вместе с его лентами со школьных научных ярмарок. Приз, который он получил на конкурсе талантов округа Вашингтон. Стопку табелей успеваемости он хранил в своем столе, потому что на самом деле гордился своими оценками.

Я убрала их на чердак. Застелила его постель. Оставила занавески полуоткрытыми, а все его ящики закрыла. Ноты разложила на его столе.

Леви не приходил. Каждый раз, когда я входила в комнату, знала это. Ему больше не нужны были его предсмертные записи. Он никогда не нарушит алфавитный порядок на своих полках. Ему будет все равно, если я неправильно застелю его постель и если я поставлю его туфли наоборот.

Его нет на кладбище и в этой комнате тоже.

И все же иногда казалось, что он должен где-то быть. Один на улице ночью. Вот тогда я начинала скучать. Тогда-то и почувствовала его отсутствие и присутствие пустоты. Первые две недели после его смерти он мне снился. Мы всегда находились на улице. Шли к пристани. Спускались в пещеры. Наблюдали на берегу за портовыми тюленями.

После этих снов я просыпалась с болью в сердце. Отвратительный трюк мозга. Видения воскрешали Леви, но пробуждение возвращало его в могилу.

Наши комнаты были почти рядом, даже когда он только родился. В его комнате стояла моя фотография, всего двух лет от роду — я на старом, некрасивом диване, который переехал в наш гараж пару лет назад. Кто-то положил Леви мне на руки — он был больше меня и занял все мои колени. Моя рука лежала на его пушистой голове, а он дремал, ничего не опасаясь. От меня видно было лишь розовый треугольник носа и волосы.