Проклятые вечностью (СИ)

— «Хороша получилась команда по спасению!» — саркастично усмехнулась она.

Из этих размышлений ее вывел воодушевленный голос графа, ворвавшегося в дом, подобно снежной пурге. Холодный ветер, сопутствующий ему, разнесся по комнате, перелистывая страницы раскрытой книги и сбрасывая на пол несколько газет.

— Эврика, — воскликнул он, на ходу кидая плащ на спинку кресла, а небольшую программку на низкий столик.

— Румынский Атенеум? — произнесла Селин, взяв в руки брошюру.

— Потрудись объяснить, — проговорил Ван Хелсинг, подходя ближе к вампирше.

— Неужели не ясно? — фыркнул граф. — Как только я раньше не додумался до этого. Театр был достроен в этом году, а это, — он указал на программку, — его дебютное представление, которое приходится, как раз, на ночь парада планет.

— Но почему об этом не писали раньше? — проговорил Карл.

— Писали, но не во всех газетах и довольно давно, а афиши и вовсе расклеили пару дней назад.

— Но почему ты решил, что Мираксис появится в театре, а не на балу?

— Стройка началась несколько лет назад, но из-за недостатка средств была «заморожена» на неопределенный срок, однако этим летом поступило баснословное пожертвование, которое позволило возобновить работы с форсированной скоростью. Единственным требованием неизвестного дарителя было то, что дебют состоится в первое полнолуние нового года. Ни о чем не говорит?

— Мираксис, — произнесла Селин, понимая течение мыслей вампира.

— Именно. В газетах массово об этом не писалось потому, что рассылались именные приглашения на первое представление. Высший свет раскололся на тех, кто поддерживает политику правящей династии, и аппозицию. Последние, разумеется, прибудут в театр, а не на бал. Там-то и состоится триумфальное представление Мираксиса. Ему нужен зритель, нужны овации, а где еще их можно получить, как не на сцене? И постановка подходящая…

— «Носферату: симфония ужаса!» — прочитал охотник, перелистывая программку. — Вас ждет небывалое зрелище, проливающее свет на существование тех, кто обитает по ту сторону жизни. И да прольются кипящие страсти на мертвые сердца, и да восстанут те, кто веками пребывал в тени! С восходом Луны начнется новая веха в жизни этого мира…

— Как авангардно, не находите? Люди выйдут на сцену, превознося созданий ночи, не подозревая, что этот роковой час окажется апофеозом одного из них. Он не просто заявит о себе, он прокричит об этом с высоты сцены мирового уровня. Вполне в духе Мираксиса: пафосно, зрелищно, надменно… Готов жизнь положить на алтарь своей правоты, — в довершение произнес граф. — Он будет там, не сомневайтесь.

— Если так, то нам нужны приглашения! — проговорил охотник.

— О, об этом не переживайте, герцог Гинденбург, — произнес Дракула, бросая на стол приглашения.

— Альберт Гинденбург с супругой?! — вопросительно подняв взгляд на вампира, произнес Ван Хелсинг.

— Разумеется, с супругой! — небрежно усмехнулся граф. — Если бы мужчины посещали такие места в одиночестве, мир бы покатился в тартарары.

— Но его хозяин…

— О, не переживай, ему оно больше не понадобится! — произнес Владислав, но поймав на себе холодный взгляд Анны, добавил: — О жив, здоров! Это мой старый партнер. Мы вместе инвестировали средства в строительство железной дороги, так что не в моих интересах потерять такого компаньона.

— А какую личину на себя наденешь ты? — проговорила принцесса, рассматривая приглашения.

— Граф Эрнест Коллоредо-Мансфельд. Потомок одного древнейшего, но, к несчастью, обедневшего немецкого рода, — мужчина грациозно преклонился. — Большую часть жизни он провел за границей в попытках вернуть семейное достояние, но, потерпев горькое фиаско, решил вступить в договорной брак с богатой наследницей Максимилианной Гессенской, — Владислав указал на Анну. — Завершением их свадебного путешествия по Европе стала поездка в Бухарест, где они и передали мне свои пригласительные билеты.

— Так просто передали? — прошипел охотник.

— О, Гэбриэл, ты себе даже не представляешь, насколько сложно мне отказать!

О дальнейшем расспрашивать никто не стал, предпочитая неведение обличительной правде. Остаток ночи они провели в попытках составить план действий, изучая чертежи здания, пытаясь найти на них следы тайных ходов. Уже перед самым рассветом, когда лучи солнца стали проникать сквозь сомкнутые портьеры и все решились разойтись по своим покоям, Анна отвела вампира в сторону.

— Скажи, ты ведь правда не убил их? — проговорила она, утопая в синих омутах его спокойных глаз.

— Правда, — отозвался он, глядя на принцессу. Ложь давалась ему легко, века научили его произносить эти слова с такой искренностью, что никто не мог заподозрить в его словах лжи. Зная природу своей возлюбленной, сказать ей правду означало уничтожить хрупкое доверие, которое с таким трудом восстановилось между ними. На это пойти он был не готов, как впрочем, и на отказ от человеческой крови, особенно, в преддверии судьбоносной битвы.