Проклятые вечностью (СИ)

Однако радости Карла от принятого его другом решения не суждено было продлиться долго — секундой спустя лицо охотника исказила звериная гримаса, а сам он согнулся буквально пополам от приступа острой боли, раздирающей на части его тело. Не помня себя от страха, Карл выскочил из зала, запирая за собой массивные двери, надеясь, что эта преграда если не остановит, то хотя бы сможет задержать его друга, ставшего на кровавый путь звериного безумия.

Тем временем Ван Хелсинг, практически полностью утратив контроль над своим телом, буквально задыхался от боли. Казалось, что все его кости начали ломаться одновременно, пронзая тело десятками кинжалов. Руки удлинились, обнажив огромные звериные когти, грудь неестественно изогнулась, покрываясь густой шерстью, язык отказывался повиноваться, и вместо членораздельной речи с ужасом для себя он услышал гортанное бормотание. Рассудок будто помрачился, и им всецело завладела жажда крови, неконтролируемое желание, которому Гэбриэл не только был не в силах, но и почему-то не хотел сопротивляться. Огромный зал стал тесным для него, давя со всех сторон массивными сводами; тогда, издав леденящий душу вой, Ван Хелсинг кинулся прочь из этого дома, круша мебель, разбивая стекла, пока, наконец, не вырвался на свободу.

Первый снег, едва укрывший тонким покрывалом промерзшую землю, разлетался в разные стороны на ветру, оседал на носу, застилал белесой пеленой глаза, обращаясь в воду от телесного огня. Вскоре нескончаемым темным полотном мимо него начали проплывать деревья, уводя его все дальше от города. Кровь, теплая, бегущая по венам, манящая — она стала для него, как наваждение, лишая рассудка. Вкусить плоть живого существа, трепещущего в его руках, было его единственным желанием, его проклятием.

Прогрохотавший выстрел и последовавшая за ним боль вырвали его из этих размышлений, ногу будто парализовало, и он, как подкошенный, упал на землю, хватая холодный воздух. Это была страшная мука, кровь будто закипела в венах, обжигая все сильнее. С каждым ударом сердца казалось, будто по венам растекается яд, отравляя все сильнее. Вскоре послышались тихие, почти невесомые шаги, а из тьмы начал вырисовываться хрупкий, но такой знакомый силуэт.

— «Анна!» — пронеслось у него в мозгу. — «Хм… боль возвращает сознание и ощущение реальности», — была вторая его мысль. — «Надо притаиться и напасть в тот момент, когда жертва не будет этого ожидать», — ворвался в его мысли голос зверя.

Тем временем девушка подошла ближе, осматривая неподвижно лежащего оборотня. К своему удивлению, она была вынуждена признать, что эта особь была значительно крупнее тех, с которыми ей приходилось иметь дело ранее. Они как будто принадлежали к разным видам, хотя и имели общего предка.

Когда она приблизилась к нему почти вплотную, Ван Хелсинг резко ухватил ее за ногу, подминая под себя, лишая всякой возможности двигаться. В этот момент девушка все же успела выхватить из голенища сапога небольшой кинжал и по самую рукоять вонзить в его бок оборотня. Острая боль обратилась в еще один приступ неконтролируемой ярости — прижав когтистую лапу к ее шее, Гэбриэл начал душить несчастную, заключая ее в свои стальные объятия. Издав протяжный хрип, эта уже знакомая незнакомка стала беспорядочно хватать воздух, пытаясь вырваться из его хватки, но чем больше он держал ее, тем быстрее затухал огонь в ее пронзительных голубых глазах. В ту секунду желание впиться в ее плоть охватило его с новой силой, но, приблизившись к белоснежной коже, он остановился, вдыхая ее аромат. Запах, исходивший от нее, не принадлежал живому существу — девушка была окружена каким-то темным ореолом, нарушать который ему не позволяли звериные инстинкты. Услужливый ум тут же подсказал ему ответ на эту загадку, а ненависть, горевшая в его душе совсем недавно, восстала, как феникс из пепла, обжигая изнутри. Убить! Он должен ее убить! Он должен отомстить предводителям ее клана за то, что они сделали с Анной, но, еще раз взглянув на ее лицо, решимость сдала свои позиции, оставив после себя лишь сомнения и вопросы, которые не оставляли его уже несколько дней.

— «Я не могу ее убить! Ее лицо…это все равно, что вонзить кинжал в сердце Анне», — пронеслось у него в голове, но, к его собственному удивлению, вслед за решимостью его оставили и силы; спустя несколько секунд шерсть опала, и к нему снова вернулся человеческий облик. Поразительно, что лишь тень любимой женщины способна была вывести его из равновесия, что же будет дальше? Что будет тогда, когда пред ним предстанет Анна? Сможет ли он выполнить свой долг? Сможет ли вонзить серебряный кол в ее грудь? Опять разум вступил в немое противостояние с сердцем, пытаясь навязать ему свою волю. Увидев это перемену, девушка сделала еще одну попытку вырваться, но, даже будучи человеком, Ван Хелсинг обладал немалой силой, чтобы нейтрализовать ее сопротивление. — Кто ты? Что вы делали в лесу в тот день? Зачем следила за нами? Зачем вы похитили монстра и девушку? Где он сейчас? — прошипел он, придавив ее к земле.