Проклятые Земли (СИ)

— Мы далеки от битв, но за это Господь даровал нам возможность видеть самую суть вещей. Так мы определяем тех, кто нагрешил среди паствы, так мы знаем, какой грех можно отпустить, а какой — нет.

Я сглотнул.

— И что же вы видите во мне, святой отец?

— Я вижу, что тлетворное влияние юга сделало с твоей душой, сын мой. А еще — вижу глубоко внутри искру творца. Сим мечом победишь, — прошептал он и коснулся ножен.

Золотое свечение окутало кожу и торчащую рукоять, а я вдруг осознал, что меч теперь не требует ремонта, как и сами ножны.

— Теперь он будет разить нечистые души, изгоняя застрявших на этом свете. Не всегда мертвецы упокаиваются сразу, а кто-то может и восстать, если только что был человеком.

Я сразу же подумал про оставшихся в лесу разбойников. Это что же получается, там теперь два живых мертвецах будет бродить?

— Но с этим мечом рука твоя не дрогнет, а душа убитого отправится, куда решит Высший Суд.

— Мне придется воевать не только с ожившими мертвецами, но и с людьми, — скривился я в усмешке.

— Не все слуги дьявола распознаются на глаз, сын мой. Тот, кто впустил в свою душу грех, должен покаяться и предстать перед Судом. Я наложил на тебя обет очищать эти земли от зла, под какой бы личиной они не скрывались.

— Но что взамен?

— Ты будешь обязан раз в сутки посещать святое место. Так, если ты будешь убивать невинных, твой меч станет обычным железом, а благословение Господа покинет тебя.

— Но я смогу все вернуть?

— Только епитимия, сын мой, — кивнул он. — Но это решать не мне, а одному Господу, — воздел он руки. — Если грехи, тобой совершенные, превысят чашу терпения Его, падешь ты мертвее мертвого от гнева, едва ступишь на святую землю.

Сурово, но я вроде бы не собирался творить зло. До сих пор не воевал на стороне откровенных сволочей, а ими весь юг кишмя кишит. Так отчего на родной земле встану против святых отцов? Тем более, когда у них такая мощь в руках.

— Хорошо, святой отец, мне бы передохнуть, да отправляться.

Он медленно кивнул.

— В таком случае можешь воспользоваться нашей казармой. Там тесновато, но лучше, чем на улице. А захочешь вознести Господу нашему молитву — молельня всегда к твоим услугам.

— Но разве Господь нуждается в часовне? — сказал раньше, чем осознал, кому говорю.

Но вместо гнева на лице священника появилась улыбка.

— Церковь нужна не Господу, сын мой. А тем, кто в него верует. Место, куда приходит молиться сотня людей — постепенно обретает святость. И чем ее больше, тем сильнее молитва.

Я поднял глаза к потолку, осматривая деревянную крышу. А в голове словно кто-то зашептал, что здесь я в безопасности и могу просить о заступничестве раз в сутки.

— Чем сильнее ты станешь, сын мой, чем чаще будешь обращаться к Господу Богу нашему, тем сильнее благословение получишь. Немногие наши воины-паладины способны Словом Божьим обращать в прах армии нежити, — вздохнул святой отец. — Но, к сожалению, сейчас мы отрезаны от них.

— Но почему?

— Ты давно не был на севере, сын мой. В стране льдов пробудилось не меньшее зло, чем творится здесь, — он повел ладонью вокруг. — И сейчас все силы Церкви направлены на то, чтобы сдержать натиск пробудившегося во льдах зла. Невеста барона Малена, Офелия оказалась чернокнижницей, но она не так сильна, как зло с севера.

Я кивнул, ожидая продолжения.

— Я дал тебе почти все, что мог, сын мой, — вздохнул священник. — Так как теперь ты будешь выступать на стороне Церкви Господней, я вручаю тебе эти тексты.

Он выудил из воздуха две книги. Одна в черной обложке с крестом и позолотой по краям, вторая — потрепанная, в серой коже.

— В этой ты будешь видеть все, что тебе нужно познать о себе, — он протянул мне схожий с библией томик. — А в эту — ты волен записывать, что посчитаешь нужным, — и вручил вторую книгу.

Как только я взялся за черную обложку, крест на ней засветился, обдавая теплом. Вторая книга словно помолодела от прикосновения — обложка утратила блеклость, обросла красками, на фронте выбились буквы.

— Дневник? — озвучил я, поднимая глаза на святого отца.

— Да, — кивнул он. — По нему ты будешь оценен, там отразятся твои поступки. И каковы они будут, как повлияют на Писание, — он тронул обложку с крестом, — так и сила твоя возрастать будет.

— Мне самому нужно вписывать? Просто я не привык носить с собой перья и чернила.

— Тебе стоит только пожелать, сын мой, и текст сам появится на страницах. Так ты убережешь свои знания от врага.

— Но другие священники смогут их прочесть?

— Тот, кто наделен волею Господа нашего силой Его, сможет прочесть твои записи и записи из Писания. Так же в Писании ты найдешь все нужные молитвы. Обращайся к ним в нужде, но не поминай всуе. Господь все видит, сын мой, и придаст тебе сил в час нужды, но не поможет, если ты сам не желаешь прилагать усилий для достижения желаемого.

Я снова покивал и, удерживая книги в руках, поднялся с лавки.

— Спасибо, святой отец, я постараюсь сделать все, что в моих силах.

Старик кивнул мне и первым вышел из молельни.

— Побудь здесь, сын мой, отдохни перед походом во славу Господа нашего, — велел он, обернувшись напоследок.