Проклятый

Тагрия открыла рот для нового вопроса, но тут раздалось хлопанье крыльев и спустившийся Ветер уронил на камни кудлатого дикого барана с длинным закрученными рогами. Шея животного была перебита мощным ударом.

Усевшись рядом, Ветер с невозмутимым видом принялся охорашиваться. Вставая, Кар привычно коснулся сознания грифона – и приоткрыл от удивления рот. Ветер красовался. Самозабвенно красовался перед девчонкой, как будто придворный кавалер, мечтающий покорить сердце красавицы.

«Да ты хитрец, – заметил Кар, доставая нож и принимаясь свежевать барана. – Не замечал за тобой такого».

«Она уже не боится. Совсем».

Вытянув шею, Ветер в упор уставился на Тагрию. Кар не слышал, как она встала и тихо приблизилась, но чувствовал ее робкое любопытство. Любопытство – и восхищение золотым крылатым чудом. Ветер, несомненно, чувствовал то же: он склонил голову, и его изогнутый клюв осторожно коснулся растрепанных волос девочки. Она отскочила с испуганным вздохом.

– Не бойся, – сказал Кар, не оборачиваясь. – Он тебя не обидит.

– Он такой красивый, – шепотом сказала Тагрия, и Кар ощутил, как заныли глубокие царапины от когтей на ее плечах. – И страшный.

Ветер опустил голову, так что его черный с алыми искрами глаз очутился перед ее лицом. Моргнул. Раз, другой…

– Он мне подмигивает! Он понял, что я сказала?

– Да. Можешь поговорить с ним, если хочешь.

– Ты красивый… Ветер, – зачарованно сказала девочка. – Тот, другой, который меня украл, он был черный. Только крылья желтые и голова. А ты похож на солнышко. Ты правда меня не обидишь?

«Я тебя не обижу, смелый птенец».

– Он говорит, что ты смелая, – перевел Кар, вспоминая малышку, что смеялась, кусая перстень на грозящей смертью руке.

– А как ты его слышишь?

Кар отложил нож. Поднял глаза на стоящую девочку. Возможно, он поторопился снимать заклятие?

– Твои слова сопровождаются мысленными картинами, – подбирая слова, объяснил он. – Как рисунки у тебя в голове. Их чувствует грифон. И показывает мне. Понимаешь?

Тагрия кивнула. Кар вернулся к полуразделанной туше, но девочка заговорила снова, и он замер, безотчетно стиснув рукоятку ножа.

– Я тебя помню.

– О чем ты? – нехотя спросил он.

– Мое колечко… Это ведь твое колечко?

Следовало привезти ее домой и там уж снимать заклятие. Но Кар уступил своему стыду и жалости – и теперь молчал, не решаясь поднять глаза на закутанную в одеяло девчонку. Он, сын Амона Сильнейшего. Маг, недрогнувшей рукой принимавший чаши с горячей кровью рабов.

– Ты поэтому меня спас? – спросила за спиной Тагрия.

– Следи за костром, – бросил Кар, с остервенением принимаясь сдирать баранью шкуру.

Кровь стекала по рукам, капала на землю. Ее вид и запах успокаивали, привычные, как теплый воздух Долины, как ледяной камень пещер. Там он дома. Там он тот, кто есть, кем должен быть, и нет нужды в сомнениях и терзаниях. Будь проклята дикарская натура, погнавшая его спасать эту девчонку!

Тагрия ушла, но тут же вернулась.

– Почему ты молчишь? Это ведь был ты?

– Я. Иди к костру.

– Я была маленькая. Плохо помню, только твое лицо, и волосы, черные, и колечко. Почему ты мне его отдал?

– Иди к костру, Тагрия.

– Ты хотел меня убить, так мне сказали. Это правда?

– И убью, если не замолчишь!

– Мясо съешь, а из костей наделаешь стрел для охоты на диких грифонов?

Кар изумленно поднял голову.

– Как ты догадалась?

И только услышав радостный клекот Ветра, понял, что смеется, выронив нож, как не смеялся долгие годы, а рядом заливисто хохочет белокожая имперская девчонка.

Все еще смеясь, Кар протянул руку, и Тагрия безбоязненно вложила в его испачканную кровью ладонь свои пальцы.

– Зачем они нас забирают?

Кар с удовольствием обсосал последнюю кость. Приятно побыть немного дикарем! Бросил в огонь. Пора бы продолжить путь, но Ветер, благородно позволивший людям выбрать лучшие куски, заявил, что еще голоден и отбыл на охоту. А Кар серьезно сомневался в способности грифона нести двойную ношу на полный желудок.

Отвечать не хотелось, но и отказать Тагрии Кар теперь не мог.

– Ты же знаешь все истории. Должна понимать сама.

– Я понимаю, что им нужны рабы, – Тагрия упорно говорила «они», как будто Кар не принадлежал к тому же племени. – А зачем?

– Рабы – это всего лишь слуги, которым не нужно платить.

– А почему тогда они берут детей?

– Чтобы вырастить умелых слуг.

Девочка замолчала ненадолго. Кар без всякой магии знал, какие картины рисует ее сознание: долгие годы безрадостной жизни в услужении у колдунов, вечную разлуку с родными… Она не спросила о главном. Кар от души надеялся, что и не спросит. Оказалось – напрасно.

– В историях говорится, что колдуны пьют кровь своих рабов, – прошептала Тагрия.

– Это неправда.

– Все правда. И грифоны, и колдовство… А это неправда?

Кар молчал долго и тяжело. Тагрия смотрела. Ждала.

– Мы не пьем кровь, – сказал он, глядя в огонь. – Но мы берем из нее Силу. Это почти то же самое.

– Какую… Силу?

Кар вздохнул.

– Сила – это и есть магия. То, что заставляет течь реки, что движет ветром, отчего растут деревья. Жизненная Сила. Без нее даже воздух будет мертвым, ты не сможешь им дышать. Понимаешь?

– Кажется…