Проклятый

По рукам Кайла побежали мурашки, когда он сложил листок и сунул его в сумку к свертку. Она писала о резне. Если это правда, он не станет безучастно смотреть, как его братья сами идут навстречу своей погибели – или проклятию, как она писала. Он должен был предотвратить это.

Придя в конюшню, он понял, что сверток для Сэм все еще у него в сумке. Он не поедет к Саманте, а вместо этого как можно скорее последует за остальными. Но он сможет вернуть сверток Пейтону.

Кайл уложил все в седельную сумку и схватил свое оружие, в то время как конюх уже протягивал ему поводья.

Бросив последний взгляд на небо, которое выглядело так, как будто вот-вот разразится буря, он погнал своего коня к воротам.

Глава 33

Моя нога кровоточила. Я наступила на острый камень, который проткнул подошву. Каждый шаг причинял боль, и у меня едва ли оставались силы идти дальше. С самого утра я была в пути, не подумав о том, что дорога будет такой долгой. Между тем опускалась ночь, и мне нужно было следить за тем, чтобы идти в верном направлении. Я увидела замок Кулин, когда наконец достигла гребня холма, по которому сейчас спускалась. Мне оставалось только не потерять ориентацию на последней части пути.

Я прижала руку, чтобы смягчить покалывание в боку, но это не помогло. Мне нужна была небольшая передышка.

– Проклятое нагорье! – воскликнула я и хлопнула себя по щеке, почувствовав там укус комара. Мелкие противные мучители преследовали меня весь день, и, должно быть, уже укусили сотню раз.

Цель была так близка, и я не собиралась сдаваться. Поэтому я просто переставляла ноги одну за другой, пытаясь подавить боль, зуд от укусов и свое утомление, чтобы прийти вовремя.

Шум, раздавшийся совсем рядом, заставил меня обернуться и выхватить кинжал.

– Черт! – прошептала я и вспомнила разбойников, которые отчетливо врезались в мою память еще в первый день моего пребывания здесь. Я постаралась бесшумно пригнуться и осмотрела окрестности. В темноте мне все казалось либо кустом, либо камнем.

Потом я различила черный силуэт, который определенно не был ни кустом, ни камнем, и пригнулась еще ниже. Я сдержалась от еще одного ругательства, хотя у меня крутилось их много на языке. Украдкой огляделась, будучи уверена, что здесь есть кто-то еще, потому что оседланная лошадь вряд ли будет бродить одна-одинешенька. Хотя все выглядело именно так, она бесцельно щипала траву то тут, то там.

Еще некоторое время я наблюдала за ней, чтобы случайно не попасть в руки всаднику, куда бы тот ни делся. Но время поджимало, а лошадь была спасением для меня и моей больной ноги, хоть я и не знала, как вообще сесть на нее.

Я выпрямилась и, тихонько приговаривая что-то ласковое, подошла к лошади. Когда она с любопытством повернула голову в мою сторону, я осторожно протянула к ней руку. Она безбоязненно подошла ближе, а я продолжала непрерывно говорить, как будто этим могла завоевать ее доверие, в то время как моя рука скользила по ее шее к поводьям.

Испугавшись, я отпрянула, почувствовав на пальцах что-то липкое. Несмотря на темноту, я сразу поняла, что это такое – кровь. Мои руки были залиты кровью, и я отступила на шаг, подавляя надвигающуюся панику.

Проклятье! Мне нельзя было сейчас терять самообладание. Эта лошадь была моим спасением. Поэтому я брезгливо вытерла пальцы, прежде чем решительно взяться за луку седла. Под моими пальцами оказалась вышивка, которую можно было ясно различить даже в слабом свете – чертополох. Один за другим цветы располагались вокруг поверхности седла до седельных сумок.

– Нет, – в ужасе пробормотала я, недоверчиво мотая головой и отрицая правду. – Нет, пожалуйста, нет, – громко взмолилась я и коснулась большого пятна крови.

Этого не должно было случиться! Снова увидев чертополох, я вспомнила, как Кайл улыбался, сидя в этом седле. Я должна была быть уверена. Суматошно я начала рыться в седельной сумке в поисках доказательств. Неужели это была лошадь Кайла? И на моих руках была его кровь?

Наверняка существовало другое объяснение. Но в глубине души я знала, что судьба Кайла уже свершилась. Только потому, что у меня не хватило мужества предупредить его.

Я отчаянно рылась в сумке и сквозь слезы с трудом могла разглядеть то, что обнаружила там: длинный кожаный ремешок, леску с крючком, сверток в мягкой коже и записку. Ничего нельзя было приписать именно Кайлу, поэтому я развернула записку. Бумага выскользнула из моих онемевших пальцев, и я, потрясенная до глубины своей души, смотрела, как она падает на землю.

Эта лошадь была не просто какой-нибудь лошадью. Она пришла из Буррака, потому что там я оставила письмо для Пейтона. Но я знала, что это не лошадь Пейтона. Следовательно, это на самом деле лошадь Кайла. Но как письмо попало в седельную сумку Кайла? И что вообще привело его сюда?

Слова Пейтона болезненно всплыли в моей памяти. Слова объяснения и извинения за то, что он сделал в эту ночь, а точнее, сделает: