Проклятый берег

– Что поделаешь, – сказал он негромко, хоть всегда был человеком крикливым и задиристым. – Я бы на вашем месте сделал то же самое.

– Слушай, Турок, – сказал Альфонс. Человек, который способен раздеть своего товарища, а потом вернуться и убить его, хуже, по-моему, всякого каннибала.

Он пнул Турка ногой, а потом выбил у него из рук сигарету.

– Давай, чего уж там, – сказал Султан. Мне было странно, что заносчивый, не боявшийся никого на свете Турок так терпеливо все сносит.

– Прежде чем мы с тобой покончим, ответь, за что ты убил Чурбана?… Ну, за что?…

– Все равно вы не поверите, если я скажу правду.

– Говори!

– Я не убивал его!

Я ударил его ногой так, что он свалился на землю.

– Ты – грязный, трусливый убийца из-за угла! Он поднялся и заговорил снова:

– Потому я и не хотел говорить. Знал, что все равно не поверите. Я бы и сам не поверил. Но чтобы я был таким уж трусливым, этого до сих пор не замечалось.

И это была правда. Идиотская ситуация.

– Ладно, рассказывай, как, по-твоему, все было.

– Я принес Чурбану одежду, а то мне все-таки неудобно было, что я бросил его здесь. На палубе никого не было. Я решил, что он спустился вниз взглянуть на покойника. Я тоже пошел в трюм и, как и вы, нашел его в ящике. Бежать уже не было времени – пришли вы. Вот так оно и получилось.

– А где одежда, которую ты принес? – спросил Альфонс. Султан вернулся в тот угол, откуда он выскочил, и показал на сверток с одеждой.

– Солдатская форма! – воскликнул Альфонс, глаза у которого, как у кошки, видели в темноте, куда не доходил свет фонарика.

– Ну да. Другой не было. Зачем бы я тащил ее, если бы пришел его убить? – Султан снова закурил.

Черт его знает. Трудно поверить, что он застрелил Хопкинса. Убийцы из-за угла не курят так спокойно перед лицом верной смерти. От Альфонса ему пощады ждать не приходилось, да и мое законное возмущение – при всей моей кротости – еще далеко не улеглось.

Голос Альфонса тоже зазвучал менее решительно.

– Тебе надо чем-то доказать свои слова, – сказал он после короткой паузы и поставил фонарик на ящик, – потому что от этого зависит, убьем мы тебя или нет.

Султан раздавил окурок так, что искры полетели во все стороны. Потом пожал плечами.

– А мне наплевать.

Таков уж он был. Нос крючком и все такое прочее. Невероятно длинные, худые руки, большой крючковатый нос и холодные, рыбьи глаза, с презрительной насмешкой глядящие на мир. Ничего не поделаешь, мне Султан нравился и убить его мне было бы не так-то легко.

– Ты не очень зарывайся! – прикрикнул на него Альфонс.

– Слушай… – сказал я. – Не верится мне, что Чурбана убил Турок.

– Мне и самому не верится. Но что, если мы ошибаемся?

– Что ты делал тут, когда мы пришли? – спросил я у Турка.

– Решил, что отомщу за Хопкинса, и выслеживал одного человека.

– Кого это?

– Убийцу.

– Ты знаешь, кто убийца? – спросил Альфонс.

– Знаю.

– Кто?

– Этого я не могу сказать.

– А если я тебя придушу? – полюбопытствовал мой друг.

– Тогда тем более ничего не скажу. И вообще, если не я убил Чурбана, то нечего вам ко мне и приставать. Допросы мне только легавые устраивали.

В этом тоже была доля правды.

– Ладно, – сказал я. – Я тебе верю.

– Я тоже, – кивнул Альфонс.

– Стало быть, я уже не обвиняемый здесь? – спросил Султан.

– Уже нет.

– Тогда, – Султан повернулся к Альфонсу, – за что ты мне только что разбил морду?

Его длинная рука метнулась вперед и ударила в подбородок моего друга с такой силой, что любой нормальный человек свалился бы без чувств. Но Альфонс только ответил встречным ударом.

Началась страшная свалка. На мой взгляд, Альфонс мог без труда решить дело в свою пользу – по части рукопашной я равного ему нигде не встречал, – но не хотел, чтобы Турок окончательно ударил в грязь лицом. Они упали на пол и усердно молотили друг друга.

Я не вмешивался. Это их личное дело. Выяснение отношений между двумя джентльменами.

Я отвернулся и еще раз посмотрел на моего покойного друга. Он лежал в ящике с закрытыми глазами… Бедняга Хопкинс… Какое у него мирное, спокойное лицо…

– Что это?

Я отчетливо увидел, как дрогнула мышца на его лице.

Возле носа.

Матерь божья! Мы ведь… мы ведь не проверили – жив ли он?

– Прекратите! – крикнул я дерущимся и с чувством пнул Альфонса, который как раз схватил Турка за уши и колотил его головой об пол.

– Ребята! По-моему, Чурбан пошевелился. Надо проверить… может, он еще жив…

– Ты пульс у него не проверял? – спросил Альфонс у Турка.

– Нет, я думал… – пропыхтел тот.

Мы кинулись к Хопкинсу и вытащили его из ящика. Альфонс приложил ухо к его груди. Мы, напряженно ожидая, стояли рядом.

– Ну?…

– Ничего не слышу… – Ухо от груди он, однако, не оторвал и после долгой паузы добавил: – Может быть… Иногда кажется, что немного стучит… И он не холодный… совсем не остыл…

Он вытащил из кармана плоскую фляжку и, разжав зубы, влил несколько капель рома в рот неподвижному Хопкинсу. Я начал растирать Чурбану грудь.