Проклятый берег

– Капитан Малотт! Немедленно арестуйте лейтенанта Хиггинса. За измену родине. Приказ я сейчас пришлю.

Он нервным движением вытащил из кармана ручку. Великолепная вещь! Чистое золото с отделкой из эмали и большим, чистым, кроваво-красным рубином на конце. Он быстро набросал несколько слов и нажал кнопку звонка. Вбежал матрос.

– Передайте капитану Малотту.

Арестовать Хиггинса, однако, так и не удалось. Откуда-то издалека послышался выстрел.

Предатель пустил себе пулю в лоб.

– Пойдемте, – сказал губернатор. Мы вошли в радиорубку.

– Вот оно, – после недолгого осмотра сказал де Сюрен. В стенке рубки, в самом углу, было небольшое отверстие, вроде мышиной норы. Чтобы открыть его, нужно было только вывинтить один болт. Хиггинс, живший в соседней каюте, установил там микрофон, который через это отверстие можно было подсоединить к динамику радиостанции. Затем он вызвал сонного Ламетра, получившего небольшую дозу опиума в коньяке, сказав, что с ним хочет связаться по радио экспедиция. Хиггинс говорил из своей каюты, а в радиорубке звучал его измененный прижатым к губам платком голос. Ламетр же был уверен, что говорит капитан Мандер.

Мы вернулись в каюту де Сюрена.

– Этого я не мог себе представить, – сказал Ламетр.

– Вот тут вы, Ламетр, и совершили ошибку, – ответил губернатор. – На следующий день вы должны были потребовать от Мандера подтверждение.

– Ваше превосходительство, несколько мерзавцев могут обмануть любого честного человека.

– Человеку свойственно ошибаться, – заметил и я, опять-таки исключительно к месту.

Губернатор засмеялся:

– Вы преданы капитану. То, что ему удалось добиться этого, большая заслуга, но она не перечеркивает сделанное им упущение. А теперь отдыхайте. Ламетр займет каюту Хиггинса.

Мы остались одни.

– Что это значит? – спросил Альфонс.

– Мне возвращена воинская честь, но не звание… – мрачно ответил Ламетр. – Его превосходительство считает, что причина всего случившегося в допущенной мною ошибке. К сожалению, он – великолепный солдат, никогда не допускавший промахов и потому так строго относящийся к ошибкам других… Но честь моя все же спасена, ребята… Спасибо… Он расцеловал каждого из нас, но лицо у него было все же печальным.

– По-моему, – сказал Хопкинс, когда Ламетр вышел, – надо добиться, чтобы ему вернули звание.

– Вся беда в том, – заметил Альфонс, – что губернатор никогда еще не допускал ошибок.

Мы долго еще совещались.

В штаб командования была отправлена длинная радиограмма, в которой сообщалось о сенсационном повороте событий. Теперь сигнал «En avant» уже не понадобится.

– Лишь в том случае, – сказал Ламетр, – если эта война была задумана только как возмездие туземцам. Если Рубан все-таки смещен, наступление против фонги начнется несмотря ни на что…

– Сколько крови? Напрасной, ненужной…

– Сейчас я уверен, что губернатор тоже не хочет этого, – подумав, сказал капитан. – Он – храбрый солдат, который требовал лишь расплаты за будто бы совершенное фонги преступление…

К вечеру дождь вновь сменился жарким ветром с юга. Пятидесятиградусная жара высасывала из земли воду и превращала ее в густой туман, отдававший зловонием болот. Такого сирокко мне еще не приходилось видеть… Ветер с юга дул не переставая, болели глаза, кровь стучала в ушах, кости ломило так, будто человека растягивали на дыбе.

Де Сюрен, сидя на диване в своей каюте, курил сигару и слушал Чурбана. Несмотря на головную боль, губернатор был в восторге от рассказа о его удивительной воинской карьере…

– Слушай… ты – исключительно симпатичный парень… Можешь курить… Черт возьми, где же мои сигары?

Сигар найти не удалось – Хопкинс потом еще не один месяц каждое воскресенье выкуривал по одной из них.

– Ладно… выпей немного виски… Хопкинс выпил.

– Жуткий сегодня вечер, сынок… – проговорил губернатор.

– Выше голову, ваше превосходительство. Губернатор засмеялся и вытер покрытый потом лоб.

– А теперь отправляйся и отдыхай. Виски тебе выдадут.

И он быстро набросал записку ручкой с рубином на конце. Теперь Хопкинсу был обеспечен щедрый рацион виски и сигар.

Губернатор не мог уснуть. Он уже четыре или пять раз выходил из каюты, но желтый, зловонный туман плотно окутал судно… Отовсюду капала вода… В жаркую ночь такие медленно стекающие, крупные капли оседающего тумана хуже любого ливня…

На опустевшей палубе слышались только шаги часового. Тут могут выдержать только железные люди. Человека разрывают изнутри припадки ярости… Бывают и случаи амока…

Тот, кто пережил подобную ночь на берегах Западной Африки, никогда ее не забудет…

Вот заскрипела якорная цепь… Потом раздались шаги первого помощника…

Это была дурная ночь для адмирала. В те редкие минуты, когда он засыпал, его мучили странные сновидения… Он выпил виски и встал, чтобы пройтись… Но голова закружилась, и он снова присел на койку…

Зазвонил телефон.

Отяжелевшей рукой адмирал поднял трубку. На душе стало невыносимо тяжело… Так… Железный каток войны остановить не удалось.

Словно сквозь сон, до него доносился глухой, немного взволнованный голос:

– Получена радиограмма, принята в ноль часов пять минут.

– Слушаю.