Проклятый берег

– В Южной Америке, – рассказывал Альфонс, – я случайно встретился с одним музыкантом-испанцем, земляком Катарины. От него я узнал, что эта девушка в пятнадцать лет бежала из дому. В деревне ее хотели побить камнями, потому что из-за нее один парень убил ножом сельского учителя. Бежала она с врачом, бросившим ради нее свою семью. Врач этот вскоре окончательно опустился и умер в барселонской больнице. Выяснилось, что его отравили.

«Кто же мог его отравить?» – спросил я у музыканта. – «Я, сеньор. Поэтому мне и пришлось бежать в Южную Америку.» – «Но за что?» – «Из-за Катарины. Она уговорила меня пойти на это, потому что не любила врача. Потом она бросила и меня, прихватив с собою все мои деньги. Мне пришлось долго скрываться, но я слыхал, что она вышла замуж за какого-то Андреа Мазеа…» – «Почему же вы не разоблачили ее?» – «Я ее любил…»

– Вот так-то, – закончил Альфонс. – Я бросил ее. Те деньги, которые еще у меня оставались, достались ей, а я с тех пор стал Альфонсом Ничейным – ведь граф Ларошель разыскивался за убийство Андреа Мазеа. Я следовал за Катариной по всему миру, оставаясь невидимым. Там, где кто-нибудь попадался в ее сети, я старался немедленно разоблачить ее.

– Это были вы! – воскликнул капитан.

– Да. Один раз я потерял ее след. Она уехала на Мадагаскар и там стала женой несчастного Мандера. Конечно, брак не был действительным, ведь она не была разведена со мною. Когда она неожиданно появилась в Оране с вами, капитан, я написал и вам. После того, как вы оставили ее, пришел черед Ван дер Руфуса. Голландец тоже порвал с нею после моего письма, но деловые отношения с Катариной продолжал поддерживать. Ван дер Руфус означал для нее возможность добиться, наконец, цели: стать невероятно богатой, благодаря участию в афере с алмазами, и отомстить капитану Ламетру… Хиггинс – молодой, неопытный офицер – стал орудием в ее руках. Чтобы ей и здесь не встало на пути мое анонимное письмо, эту связь она держала в тайне.

…Снова пошел дождь. Над морем, словно густой дым, плыл горячий, удушливый туман.

Из зарослей на берегу медленной, покачивающейся походкой появился орангутанг и начал скалить зубы.

– Кого же она действительно любила? Ведь был же кто-то, кого она любила по-настоящему? – спросил Фрезер.

– Я думаю, по-настоящему она не любила никого, – задумчиво ответил Альфонс.

В этом мой друг ошибался. Мне кажется, что на мне немного обожглась и графиня…

К рассвету мы были неподалеку от канонерской лодки – там, откуда начинался наш путь.

– Слава богу, мы не опоздали, – сказал капитан. – Первые выстрелы еще не раздались. В любом случае атака начнется с обстрела корабельной артиллерией джунглей, где концентрируются негры.

– Я знаю, когда это произойдет, – неожиданно проговорил Турок.

– Откуда?

– Графиня беседовала с Хиггинсом, и тот сказал ей, что атака начнется, когда оранское радио передаст сигнал «En avant».

– Выдать военную тайну!.. За одно это Хиггинс заслуживает расстрела!

– Он сказал еще, что сигнал будет передан, когда прибудут дополнительные подкрепления из Сахары. Это и будет означать «En avant».

Орудийный выстрел. Нам приказывали остановиться. Через минуту мы увидели, как от корабля отвалил катер и направился к нам.

Мы были под стражей на борту «Генерала дю Негрие».

Нас поместили в каюте с голыми металлическими стенами. С нами был и Фрезер. Прошло с полчаса, пока дверь каюты наконец открылась и вошел маркиз де Сюрен. Он оглядел нас.

– Значит, решили, спасая свои шкуры, вернуться из джунглей, – сказал он. – Но вам и здесь, кроме пули, ждать нечего! Предатели!

Ламетр выступил вперед.

– Мы выполнили свою задачу, ваше превосходительство. Мы вернулись, чтобы помешать кровопролитию и передать преступников в руки правосудия!

Маркиз удивленно посмотрел на него.

– О чем вы говорите?

– Вот это, – Ламетр показал на Фрезера, – один из членов исчезнувшей экспедиции. Племя фонги ни в чем не повинно.

– Рассказывайте.

Он ни единым словом не прервал рассказ капитана, только изредка обводя нас странным, растерянным взглядом. Лицо его то бледнело, то краснело. Затем он прошелся, подходя то к одному, то к другому из нас.

– Отчаянные парни… Такого еще… гм…

– Ваше превосходительство, – закончил за него Ламетр. – То, что сделали эти люди, может служить примером героизма и верности.

Губернатор долго сидел задумавшись, а потом глубоко вздохнул.

– Что ж… если так… значит, Рубан все-таки прав. – Он снова оглядел нас. – Добавлю еще одно: вы – настоящие мужчины. – Он пожал всем нам по очереди руки. – Однако я и сейчас еще не понимаю, как обстояло дело с радиограммой! Ламетр! Вы действительно ее приняли?

– Да. Здесь рассказано обо всем. Пожалуйста. – Он отдал маркизу признание графини.

– Где эта женщина?

– Стала жертвой несчастного случая.

Маркиз еще раз оглядел нас долгим, испытующим взглядом, но ничего не сказал. Я уже говорил, что ума этому человеку не занимать. Затем он внимательно прочел переданные ему листки. Ноздри его вздрагивали, широкая грудь то опускалась, то поднималась. Кончив читать, он снял трубку телефона.