Проклятый дар

Калев сбросил звонок, так и не сказав ни слова. Зажмурил глаза, словно утренние сумерки были ярче дневного света, глубоко вздохнул и вдруг сжал телефон так сильно, что послышался хруст пластика. Но корпус не поддался, и Ян вяло отпустил хватку, проиграв.

Прошло уже около десяти минут после звонка, а Ян так и не сдвинулся с места. Стол был завален стопками медицинских карт, отчетной документации, а в дальнем углу уже давно забытая очередная научная диссертация. Минуты, потраченные ни на что, были непозволительной роскошью. А Ян все сидел и сидел. Да, он ничего не записывал, не читал, но работа совершалась в уме, и она была не менее важна всей этой бумажной волокиты. Ян решал судьбу Нины.

Он уже понял, что так обеспокоило его в сообщении Ирмы. Он не сразу понял, зато подсознание моментально раскусило нечто неестественное, подозрительное, спланированное. И когда эта мысль, доработанная тем же подсознанием деталями и доказательствами, дошла до мозга, Калев едва не застонал. Он бросил трубку быстрее, чем позволил Ирме услышать его тяжелые вздохи. Он понял насколько смерть Тори неслучайна и, действительно, не внезапна. Он ожидал знака, и получил его, это было очевидно. Вот только он не видел здесь ни судьбоносного рока, ни божьего провидения. Калев видел самый обыкновенный, пусть даже жестокий, но все же человеческий план. Это была Нина. Это были ее руки. Она обрубала концы.

И от этой мысли у Калева в очередной раз захватило дух. Как много она знает? Как далеко она готова пойти ради цели? Нина хотела вырваться отсюда и, наконец, получила шанс, и она определенно не собиралась его профукать. Нина избавилась от Виктории, чтобы ничего не связывало ее с этим местом, и никто не заставил вернуться. Избавиться от заботы – это всегда облегчает жизнь, но не всегда облегчает душу. Калев усмехнулся. А есть ли у Нины душа?

К полднику к стопкам медицинских карт на заваленном столе прибавилась еще одна. Ирма постаралась на славу. Вскрытие прошло быстро, четко и результативно. Калев не присутствовал на нем. Он не мог видеть, как режут детей, а те два года практики, что он проходил в детской поликлинике, еще когда был интерном, стали для него самыми жуткими. Он был обязан присутствовать практически на каждой аутопсии, которые, к счастью, случались не часто.

Отчет о вскрытии Виктории Тамм получился довольно объемным. Загадочная опухоль мозга, выстоявшая после нескольких лет химиотерапии и двух хирургических вмешательств, заняла два с лишним листа. Остальные три – последствия недуга. Ян знал, что Ирма помогала патологоанатому писать заключение, потому что определить причину смерти было трудно. Виктория Тамм была больна везде. Однако, вскоре они нашли участок некроза миокарда, отчего вывод был однозначный – инфаркт.

Ян знал, что он должен был сделать по сценарию, который для него писала Нина. Он положил телефон в карман халата и вышел из кабинета.

Пахло дождем. Он еще не посетил лечебницу, но предвещающий запах заключительной летней грозы обещал привести ее в скором времени. Дворы заполоняли пациенты, вышедшие на вечернюю прогулку, медсестры и санитары сверкали тут и там белоснежными халатами, где-то вдалеке слышались радостные визги малышни. Жизнь продолжалась.

Калев не удивился, когда не обнаружил Нину в аллее. Ян решил, что найдет их в палате, и оказался прав. Остап сидел в кресле возле двери в палату Нины и читал спортивный журнал. Завидев Калева издалека, он тут же встал, точно солдат.

– Доктор, – пробубнил Остап, кивнув.

– Как она? – спросил Калев, отодвигая металлическую планку с окна.

– Странная сегодня…

Остап не понимал абсурдность ответа. Нина уже давно стала синонимом странности, и не было надобности лишний раз упоминать об этом.

– Весь день спит, – продолжил Остап.

– Она ела?

– Нет. На завтрак не пошла, на обед тоже. Я принес ей поднос.

Калев уже заметил поднос с остывшим обедом. Нетронутым.

– Она в порядке, – сказал Остап. – Сестра осматривала ее после обеда. Сказала, что все в норме. Я не стал Вас звать.

Калев продолжал смотреть на Нину. Она лежала на кровати, свернувшись калачиком к стене. Разумеется, она слышала их. Калев был уверен, что она не спит. При других обстоятельствах он, может быть, и зашел к ней, поговорил, поинтересовался, что не так. Но не сейчас. Он вдруг понял, что ему и так все ясно.

Калев вернулся в кабинет, оставив Нину на железной кровати, а Остапа – с журналом. Он более не хотел вмешиваться в ее жизнь. Пачкать руки или пытаться помочь? Он уже и не видел разницы между этими сторонами. Хочешь уйти? Не буду тебе мешать.

Калев плюхнулся в кресло. Утренняя апатия так и не прошла, он едва мог взяться за ручку. В голове была лишь одна мысль, одна проблема, и он должен был ее решить.

Калев достал телефон.

– Привет, старина! – послышался голос Эрика. На заднем плане играла музыка. Кажется, он был в ресторане.

– Завтра, – тихо сказал Ян.

Эрику пришлось закрыть ухо, чтобы лучше расслышать друга.

– Завтра ночью, – услышал он в трубке.

– Понял, – ответил Эрик.

Связь оборвалась.

***