Проклятый фараон

Энергия, плясавшая на коже, только добавляла жара, словно ласка тысяч крошечных солнц, чьи лучи касались, но не обжигали. Мир вокруг постепенно растворялся, терялся в дымке чувственного удовольствия. Губы продолжали свое движение и я отвечала на нежность со всей доступной мне силой.

Не знаю, сколько прошло времени. Да и неважно это было. Когда наши лица наконец отдалились, я глубоко вздохнула, пытаясь выровнять сбившееся дыхание и пережить острое ощущение потери. Казалось, мы с Нимфесом успели слиться в единое целое и теперь в душе поселилась пустота, которую мог заполнить лишь он.

Фараон молча смотрел на меня и в глазах светилась нежность с капелькой страха. Как он может бояться после самого прекрасного в мире поцелуя? Кажется, эта мысль отразились на лице, потому что мужчина улыбнулся и обнял крепче, запечатлев невесомый поцелуй на моих волосах.

— Что же, можно считать наш эксперимент с прогулкой удачным? Мы отошли достаточно далеко от гробницы, чтобы убедиться — расстояние не помеха, — проговорила я, не спеша разрывать уютные объятия.

— Только если мы вместе. Без тебя я не могу покинуть пределы погребальной залы, — прошептал мужчина в макушку.

— Не беспокойся об этом. Я тебя не брошу, — с уверенностью произнесла я. Если еще несколько часов назад жизнь выглядела совсем неприглядно, то теперь у меня определенно появился стимул двигаться дальше.

9

После произошедшего на скале мы ни слова не сказали друг другу насчет поцелуя. Не знаю, как Нимфесу, а мне просто не хотелось портить возникшее ощущение волшебства банальным выяснением, кто мы теперь. Влюбленные? Друзья? В том, что отношения изменились сомнений не было. Вопрос состоял лишь в том, стоит ли это продолжать. По здравому размышлению я решила, что с решением можно и подождать. Вместо этого по возвращении в гробницу Нимфесу пришлось выдержать целый шквал вопросов.

— Так что же вчера с тобой произошло? Почему ты сказал, что я пахну смертью? — получить ответ казалось мне особенно важно. После пробуждения момента для вопроса как-то не нашлось, но теперь то мужчине уже не увильнуть.

Фараон бросил на меня пристальный взгляд и через секунду сделал приглашающий жест в сторону расстеленного пледа. Заняв позицию, я выжидающе посмотрела на призрака, вновь устроившегося на «троне». Видимо, нравилось ему смотреть на людей сверху вниз. Или просто привычка, так и не исчезнувшая за тысячи лет?

— Вчера, когда ты пришла, я почувствовал что-то внутри, — Нимфес коснулся груди, а мой взгляд невольно скользнул вдоль линии мышц. Губы до сих пор пульсировали после поцелуя, а воображение не спешило успокаиваться. Вот и говорите после этого, что девочки меньше озабочены, чем мальчики! — Это было сродни внутреннему голосу, только сильнее. Словно кто-то другой внутри меня зашептал, закричал и попытался выбраться наружу.

— Одержимость? — слово само сорвалось с языка.

— Я не знаю. Возможно, это просто последствия того, что я стал почти живым. Но то, что кричало внутри меня знало, что ты принесла смерть на руках. Я почти видел ее ауру, красную, словно кровь. Она струилась вокруг твоей фигуры. Больше всего на свете мне хотелось коснуться ее и впитать, забрать всю без остатка.

— Выпить ауру смерти?

— Что-то в этом роде. И когда ты коснулась меня, это нечто почти смогло вырваться наружу.

— Как ты смог побороть его?

— Не знаю. Думаю, сила воли помогла мне.

На минуту повисла тишина, прерываемая лишь звуком моего дыхания. Внезапно в голову пришла мысль, которой я тут же поделилась:

— Скажи, ведь это уже не в первый раз? — по выражению лица Нимфеса я поняла, что попала в точку. — Мой рисунок, тот, что с крыльями. Ты тогда тоже вел себя странно и фактически выгнал из гробницы ничего толком не объяснив.

— Да. Тогда оно подняло голову в первый раз. Я испугался и не знал, что делать. Но меньше всего на свете я бы хотел причинить тебе вред.

Что же, теперь все становилось понятнее и запутаннее одновременно. Сумасшедший призрак — что может быть хуже? Только то, что я в этого призрака влюблена. С другой стороны, безумие ли это? В конце концов, все вокруг и так мало напоминает привычный мир. Гробница, восставший из мертвых фараон, а теперь еще странная его способность чувствовать смерть. На фоне всего остального это не удивляло, но определенно пугало. Если одержимость будет прогрессировать, чем это грозит Нимфесу в будущем? Сможет ли он держать ее под контролем? Как бы то ни было, ясно одно — надо постараться больше никого не убивать, тогда и поводов для безумия у призрака не будет.