Проклятый город. Однажды случится ужасное...

Это был его второй визит в лицей «Сен-Экзюпери» с момента возвращения — второй за двадцать лет… Во время первого посещения учебного заведения ему сообщили о смерти матери, почти одновременно с этим какой-то ребенок завопил от ужаса, а с ним самим случилось нечто, чего ни разу не было в течение двадцати пяти лет со дня знакомства с Клеанс: любовь с первого взгляда.

Странно, подумал Николя, вновь вспоминая то сильное и необъяснимое влечение, которое сразу почувствовал к Одри, — странно, что пришлось пройти через ворота «Сент-Экзюпери» для того, чтобы перед тобой неожиданно распахнулись двери новой любви…

Был ли он на самом деле влюблен в Одри? Вопрос был совершенно беспредметным. Конечно, ему очень хотелось ее любить. Безумно хотелось. Малейший ее жест вызывал в нем волну желания: ее манера откидывать волосы за спину, скрещивать щиколотки, сжимать губами сигарету… Точно так же ему нравился ее умный, слегка насмешливый взгляд. О да, ему очень хотелось ее любить! Но какая разница? Он знал, что ему это запрещено. Как он ей уже признался, это был не лучший момент — а на самом деле, едва ли не самый худший — для того, чтобы стать мишенью для стрелы Купидона. Он не мог сказать ей больше. «Сейчас не лучший момент…» Тебе может угрожать опасность…

Это была бесконечно грустная истина: много ли найдется в жизни любого мужчины таких женщин, которыми он безумно увлекся уже после первого короткого обмена незначительными фразами, после первой же улыбки? Многим ли женщинам удавалось пробудить в нем мгновенно вспыхивающее желание — не только сексуальное, но и выходящее далеко за его пределы: узнавать, защищать, обладать?

Но, так или иначе, Одри уже была в опасности. Она рассказала ему о последнем разговоре с Антуаном, а также о своих подозрениях относительно его роли в судьбе одного из учеников, Бастиана Моро. И еще… «Я думаю, Антуан следил за моими окнами сегодня вечером…»

Конечно, это мог быть Антуан. И кто угодно другой. Ее бывший муж, например… интересно, почему он решил переехать именно в Лавилль?.. (Она ответила на этот вопрос очень коротко и безапелляционно: «Жос — последний человек на свете, о котором мне сейчас хочется говорить».) Это мог быть сосед, живущий в том же доме… да вообще кто угодно.

Или нет.

А впрочем, даже если бы речь шла толькооб Антуане, разве от этого опасность становилась меньше? Какую роль играл Антуан в происходящем? А Клеанс? «Ее фирма „Гектикон“ покрывает какие-то махинации ее мужа. Она оплатила учебу Бастиана Моро и дом для его родителей… Почему — не понимаю…» Так же как и Одри, Николя этого не понимал (или в очередной раз пытался не замечать очевидного?). Был ли Бастиан Моро тем самым ребенком, о котором ему говорила астролог Сюзи Блэр? Которого она сама пыталась отыскать?

Он посмотрел на часы. Было около восьми утра. Если Бастиан Моро пришел раньше, значит, он его пропустил. Николя приехал не затем, чтобы поговорить с Бастианом — еще не хватало рассказывать мальчику все эти абсолютно неправдоподобные вещи! — он просто хотел увидеть этого мальчика. Рассмотреть его как можно лучше. По крайней мере, убедиться, что он способен его узнать. Хотя был в этом совсем не уверен. Во время конференции все произошло так быстро: крик, телефонный звонок…

Он переключил внимание на ограду лицея. Она выглядела столь же внушительной, как и парковая ограда, что высилась напротив нее, и была украшена множеством позолоченных завитков в старинном барочном стиле. Пестрая масса учеников, их родителей и шоферов, текущая вдоль ограды лицея, уже начинала редеть. Воспоминания о прошлом понемногу вытеснили совсем недавние — о минувшей ночи. Ничего не изменилось, подумал Николя, разве что ученики теперь не носят форму английского образца, которую приходилось носить ему и прочим во времена предшественника Антуана.

Николя как будто разом окунулся в прошлое. Увидел самого себя, уже старшеклассником, нехотя плетущимся на занятия… Хотя нет, он тогда приезжал в лицей на велосипеде, поскольку не хотел идти вместе с матерью: в те времена она работала в лицее, и ее присутствие лишний раз напоминало, что только благодаря ей его туда зачислили. Его утешало лишь то, что на перемене он снова встретится со всей своей компанией — с Chowder Society и особенно с Клеанс, носившей форму с самоуверенной, отстраненной небрежностью девушки, которая сменила платье от известного кутюрье на лицейское одеяние только на время занятий. Клеанс и ее великолепное тело, все состоявшее из трепетных изгибов, ее горделивая манера держаться… Все в ней говорило о будущем завоевательницы — масштаба голливудской звезды, принцессы Монако, жены французского посла в Соединенных Штатах… но уж никак не о будущем жены директора лицея из Лавилль-Сен-Жур…