Проклятый граф

Молодой граф вскинул голову. Ни тени удивления, никакого вопроса не отразилось на его лице. Резким движением он схватил протянутую руку и крепко ее сжал. Голос его, все еще хриплый, но уже куда как более уверенный, прозвучал словно отдаленный раскат грома.

– Согласен.

Где-то в вышине сполохом сверкнула молния, на краткое мгновении выделив ярким светом две мужские фигуры посреди улицы. Винсент медленно выпустил руку друга.

– Договорились, – тихо произнес он и неожиданно опустился перед свежеиспеченным хозяином на одно колено, – Говори, что сделать.

– Делай, что должен, – голос молодого графа прозвучал до крайности безразлично и равнодушно, – И убери это из памяти у всех. Пусть ни мама с папой, ни Роман, ни слуги, ни гости… если кто-то выжил, не помнят о том, что было. Пусть просто… просто живут.

– Хорошо, – хранитель памяти склонил голову, а затем неожиданно поднялся на ноги, – Тебе придется подождать немного. Я закончу все и вернусь.

Эрик недоверчиво покачал головой.

– Как-то глупо все это… – тихо промолвил он и слегка вздохнул, – Как скоро ты вернешься?

– Где-то через полчаса, – последовал абсолютно уверенный ответ и на бледном лице молодого графа отразилась слабая улыбка.

– До замка добираться не меньше четырех часов. Не стоит давать столь опрометчивых…

– Я умею передвигаться быстро, – прервал хозяина собеседник и чуть сдвинул брови, – Если ты боишься видеть это – закрой глаза.

Граф де Нормонд неопределенно повел плечами, смыкая веки. Винсент, бросив на него внимательный взгляд, сочувственно покачал головой, а затем, обратившись во льва, метнулся куда-то в сторону угла дома, где недавно скрывались наблюдатели. В воздухе мелькнула только мокрая от дождя кисточка львиного хвоста.

Эрик остался стоять посреди улицы, казалось, впав в какое-то оцепенение.

– Вот и все, – голос спутника, неожиданно прозвучавший над самым ухом, заставил Татьяну чуть дернуться и недоверчиво перевести взгляд на него.

– Все?.. То есть, ты выполнил все, что он сказал и… все?

– И прошло триста лет, – голосом народного сказителя с надежно укрытыми в нем издевательскими интонациями, сообщил Винсент и, не дожидаясь возражений, поднял руку, нашаривая ручку двери, ведущей в будущее.

– Да, но я бы не сказала, что замок прямо уж очень изменился, – не пытаясь на сей раз остановить его, заспорила девушка, – Разве что запылился немного… Да и Роман ничего не помнит. А как же Анри и Арабель? Им ты тоже того… воспоминания подчистил? И они не вспоминали никого из своих сыновей?..

Дверь в пространстве распахнулась, являя взгляду Татьяны уже знакомое и крайне невнятное сероватое нечто. Хранитель памяти уверенно повлек ее туда, отвечая буквально на ходу:

– Им… я не смог.

***

– Как это ты не смог? – голос звонким эхом разлетелся по подвалу и, отразившись от темных стен, словно молот упал на голову произнесшей эти слова девушке. Татьяна поморщилась и, пока еще продолжая держаться за Винсента, потерла ухо свободной рукой. Собеседник, заметив это, чуть усмехнулся.

– Не забывай о том, где мы, – негромко произнес он и, оглядевшись, почему-то вздохнул. Затем осторожно усадил свою многострадальную спутницу на собственную подстилку и, сам садиться явно не планируя, прошелся по тесноватой, по сравнению хотя бы с той же улицей, где они были мгновение назад, клетке.

Татьяна, осторожно прислонившаяся затылком к одному из толстых холодных прутьев последней, медленно выдохнула. Холод действовал благотворно – головная боль отступала, и даже метания Винсента по клетке почти не мешали воспринимать его же слова.

– Я не знаю, почему я не сумел, – несколько отрывисто говорил между тем хранитель памяти, – Я делал все, как велел Эрик, стер память Роману, направился к их родителям… и все. Анри знал меня, разумеется, я ведь нередко бывал в замке… Ну, и вот, подхожу я к нему, пытаюсь стереть память, а он мне – «Что вы делаете, месье де ля Бош»? Естественно, я растерялся. Хотя, конечно, его тоже можно понять – не каждый день друг твоего сына заявляется к тебе после такой жуткой трагедии и тычет пальцами в лоб. В общем, я малость ошалел, ну и брякнул все, как есть, что, мол, я пытаюсь стереть ему память по приказу его же сына.

– Полагаю, этому он удивился еще больше, – девушка вздохнула и попыталась устроиться немного поудобнее. Платье, грязное и мокрое после отдыха на мостовой под дождем, противно липло к телу, сковывая движения; голова ежесекундно напоминала, что отступившая боль – не более, чем временный тайм-аут.

– Как не странно, нет, – хранитель памяти, остановившись возле одного из факелов, задумчиво провел рукой над пламенем, – Я тоже ожидал удивления, поражения, но чем дольше рассказывал, тем больше изумлялся сам. Анри остался совершенно спокоен. Он лишь уточнил, действительно ли я смогу обеспечить безопасность Эрика и Романа, и попросил не стирать память ни ему, ни Арабель.

– И что, хочешь сказать, они так и жили там? – девушка, от изумления даже забывшая о своем состоянии, недоверчиво приподнялась на львиной циновке, – В смысле, тут? Рядом с сыновьями?..