Проклятый манускрипт

В самом первом ряду шел Пьетро де Тортоза, чрезвычайный посланник короля Неаполя, все остальные присутствовали здесь в качестве друзей Папы, после того как последний был изгнан королем из Рима. Рядом шел епископ Монтекассино Пелозо, который при всем своем желании не смог бы объяснить, где же находится его епископство, как и посланник дожа Венеции, архиепископ Сант-Андреаса и посланник короля Шотландии в чулках до колен и в красном сюртуке, доходившем до колен. За епископом Каппацио и епископом Асторга следовали посланники короля и королевы Испании. Графа Венафро сопровождал апостольский секретарь, представившийся одновременно епископом Котроне. Рука об руку шли подтянутый апостольский дворцовый прелат и епископ Бадайоц, запоминающаяся личность с длинными черными волосами. Его щит, самый большой из всех, изображал архиепископа Таррагона в качестве губернатора Рима. За щитом практически терялся низкорослый архиепископ Сагунта. Однако аббат монастыря Святого Антония в Вене представлялся посланником короля Франции. В длинном фиолетовом, плотно облегающем одеянии, в туфлях на высоких каблуках, он приплясывал, словно цирковая лошадь. Он очень старался держаться процессии и достойно пройти по грубым мостовым Констанцы. Рядом шел архиепископ Ацеренза, который из беспокойства о спасении собственной души везде брал с собой послушника, за ними следовали граф Палонга, Конца, Палене. Как и герцог Гравина, они образовывали собственную процессию, выделяясь еще и своими темными изысканными одеждами, нескончаемым смехом, который, собственно говоря, ни к чему конкретно не относился. Громкие, слышные каждому шаги следовавших сразу за посланниками герцога Милана флорентийских посланников, которым положено было обеспечить первоочередность своих господ при их личном присутствии. И если после полумили пешего марша господа все еще не могли договориться, оба посланника предпочитали присоединяться к процессии не там, где шли их господа. По пути к Собору обязательно возникли бы спор или драка. Так и произошло между архиепископом Ацеренза и Латера и церемониальным клириком в расшитой золотом церковной парче. В Перечном переулке, непосредственно на глазах у Афры, вышеупомянутый архиепископ сорвал с клирика его праздничные одежды, оставив на нем лишь стихарь (что в случае с церемониальным убранством приравнивалось к ночной сорочке). Архиепископ топтал одеяние с такой яростью, словно хотел оторвать голову змеи.

Так процессия дошла до Соборной площади, и Афра использовала эту возможность, чтобы перейти на другую сторону улицы между первыми рядами процессии. Там она тщетно искала Ульриха фон Энзингена. Архитектор будто сквозь землю провалился.

Мысли путались, Афра бежала по направлению к своему пристанищу в Рыбном переулке. Ей сразу же стали безразличны и Собор, и Папа Римский, и все посланники европейских государств. На несколько секунд она даже поверила, что все наладится. Но сразу же начала злиться на себя из-за того, что была настолько глупа. Ведь прошлое невозможно стереть или переделать. Они ничего не подарили друг другу на память. Было очевидно, что Ульрих чувствовал себя намного более обиженным, чем она. Бесспорно, она была не права, обращаясь с ним так. Но Ульрих, как он вел себя по отношению к ней в Страсбурге?

Афра рассердилась. Она ничуть не сомневалась в том, что Ульрих ее узнал. Но чем дольше она думала об этом, тем больше крепла страшная мысль о том, что у него была другая женщина!

Кто мог бы его в этом обвинить, думала Афра, их расставание произошло не так, чтобы вселить надежду на будущую встречу. Конечно, она так доверяла Ульриху, что ожидала правды, сказанной в глаза. Вместо этого он выкручивался, как мог, заврался, как Иуда, отрицавший, что знал Господа Иисуса.

До самого Рыбного переулка Афру преследовали голоса хора евнухов. У «высокого дома» мастера Пфефферхарта стоял какой-то молодой человек с приятной внешностью, носивший мантию не потому, что было прохладно, а потому, что таким образом он подчеркивал свою ученость.

Афра не ожидала от этой встречи ничего хорошего и уже было собиралась вернуться, когда незнакомец преградил ей путь к отступлению и быстро произнес:

— Вы наверняка жена посланника из Неаполя. Я — Иоганн Райнштайн, ученый, друг и слуга моего господина Яна Гуса из Богемии.

И прежде чем Афра смогла отличить правду от лжи, Райнштайн продолжил. Поток его речи могли прервать лишь его собственные мысли.

— Меня послал магистр Гус, я должен назначить дату переговоров с мессиром Пьетро де Тортоза. Ян Гус требует поддержки со стороны посланников в противостоянии с Папой Римским. Вы ведь его жена?

— Клянусь Божьей матерью, что нет, но вы же не даете мне вставить ни слова! — возразила Афра спустя мгновение, когда незнакомец переводил дух.

— Но вы же живете в этом «высоком доме» мастера Пфефферхарта, где квартирует посланник из Неаполя?

— Да, это так, но у меня нет ничего общего с Пьетро де Тортоза, кроме одинакового маршрута путешествия. Меня зовут Гизела Кухлер. Я здесь всего лишь проездом.