Проклятый мир Содома

При приближении отрядов пришельцев боевые остроухие сразу же забывают о том, что они всего лишь подчиненные зверушки и переходят на их сторону, оборачивая оружие на бывших хозяев. А тех Псов и Волкодавов, которые пытаются сопротивляться, пришельцы тут же уничтожают, закалывая своими длинными копьями и рубя на куски сияющими на солнце мечами, ибо даже крепкая бронза из четырех частей меди и одной части олова не способна сопротивляться прекрасной закаленной и отточенной стали. В живых остались только те немногочисленные счастливцы, которые успели убежать, всех же остальных захлестнул черный прилив, и судьба их была печальна. Но никаких поджогов, убийств остроухих рабынь и круглоухих слуг гонец не видел. Это был не набег, это было завоевание, и новые хозяева намеревались устроиться здесь надолго, если не навсегда.

Среди горожан стремительно, как степной пожар, распространялась возникшая в чьей-то «светлой» голове идея убить всех остроухих рабынь и круглухих слуг, поджечь все, что горит, и вместе с Псами и Волкодавами (как правило, сохраняющими верность) бежать в нижние города, просить у тамошних правителей милости и помощи против пришельцев. Поговорив и покричав вволю, ашорцы-содомитяне же, мать их ити, через попу рожденные, решили приступать к исполнению задуманного. В первую очередь для этого требовалось послать гонца к нижнему Проходу, для того чтобы тамошние Волкодавы внезапным ударом смогли истребить своих боевых остроухих, которые стали до предела ненадежны, а потом приготовились бы прикрывать отступление своих господ. Со всем остальным повременить до утра, потому что как ужинать и ложиться спать благородным господам, когда все слуги уже убиты и некому взбить перину, согреть постель и подать в нее стакан настоянного на специях вина. Еще немного поговорив, встревоженные граждане города Ашора расползлись спать, а молодой городской Пес, которого было решено использовать в качестве гонца, оседлал ездового уткоящера, который по гладкому полотну дороги в кратчайшие сроки должен был домчать его до заставы в нижнем Проходе. Но попасть к месту назначения ему было не суждено.

Тридцать второй день в мире Содома. Поздний Вечер. Дорога в нижние земли примерно в десяти километрах от города Ашор.

Командир рейтарского полка штурмбанфюрер Макс Гапке

В то время как молодежь резвилась, ощипывая верхнюю часть долины, рейтарский полк получил приказ на рысях полями обойти город Ашор по широкой дуге и перекрыть Дорогу, для того чтобы предотвратить бегство богатеньких буратин и вывоз ценностей. Так учили Гапке славные предки, то же самое говорил и капитан Серегин, чьи еще более славные и крутые предки отодрали просто славных предков Гапке как бог черепаху.

Стремительный обход по границе между лесными кущами и бесконечными виноградниками прошел без сучка без задоринки. Ни одного Пса или Волкодава встретить им не довелось, а рабочие остроухие пейзанки были не в счет. Сами они докладывать не побегут, а расспрашивать рабочий скот никому и не придет в голову – ведь хозяин не расспрашивает своих коров о том, что они видели на пастбище. Уже ближе к вечеру штурмбанфюрер повернул свой лязгающий амуницией полк и стремительным маневром вывел его к расположенному недалеко от Дороги крупному поместью, явно представлявшему собой центр крупной латифундии.

Ворота поместья были открыты, и соединившиеся в плотную группу маги полка на скаку выкрикнули заклинание нейтрализации. Мускулистые рабочие лилитки, которые только что пытались захлопнуть ворота перед носом у кавалеристов, тут же бросили это дело и даже гостеприимно начали разводить эти створки пошире, приглашая дорогих гостей поскорее ворваться внутрь и порубить в капусту находящихся там нехороших людей.

Заметившие неладное Псы яростно накинулись на рабочих лилиток, как можно скорее стремясь захлопнуть ворота, потому что уже совсем рядом была колонна несущихся по проселку во весь опор боевых дестрие, в седлах которых, пригнувшись, сидели всадники в черных панцирях и развевающихся черных плащах. На помощь рабочим кинулись взбунтовавшиеся боевые лилитки, а на помощь Псам – четверка даже не успевших надеть свои кирасы Волкодавов.

Но первый рейтар, которым был сам Гапке, уже проскочил через распахнутые ворота. Яростный выкрик: «Хох!!!» – и тяжелый и острый палаш описывает сверкающую дугу, рассекая растерявшегося Волкодава от плеча до пояса вместе с его кожаным жилетом. Еще одного дестрие сбил грудью и стоптал копытами, а третьего Гапке достал уколом острия в лицо; а через раскрытые ворота на взмыленных конях уже врывались его подчиненные, наотмашь пластающие палашами любых вооруженных мужчин и напрочь игнорирующие женщин.