Проклятый Отбор

Коснулась ладонями пульсирующих висков. Голова разболелась уже давно, еще когда мы бежали по склону, но я не придавала этому значения: мне было совсем не до этого. Теперь же боль накинулась на меня с новой силой, решив отомстить за мое безразличие.

И я подумала, что ядовитые пары и вулканический пепел, которыми я надышалась на вершине Ингора, не прошли для меня даром. В голове гудело, ревело свое собственное извержение. Но где-то там внутри жило чувство, не дававшее мне покоя.

Уверена, там был ответ на вопрос, как нам спастись.

Оставалось только вытащить его на поверхность. Но он не давался, ускользая от меня, отзываясь острой болью в висках.

- Вниз по дороге не пройти, – твердил Расмус Легер, склонившись над картой. – Это самоубийство!

Мужчины обступили круглый стол. Сгрудились над разложенной на нем картой, обсуждая, какой путь выбрать – либо пробираться вниз по заваленной камнями дороге, хотя Расмус Легер утверждал, что это невозможно, либо рискнуть спуститься по пастушьим тропам, ведущим вдоль реки.

Да-да, вдоль той самой, которая срывалась водопадом со скал, неся свои бурные воды к столице, впадая в море возле восточной окраины Коррины.

Но были и третьи, кто утверждал, что нам стоит отсидеться во дворце. Запереться в его погребах, закупорив все входы и выходы магией и тяжелыми предметами, дожидаясь, когда закончится извержение, а потом уже выбираться на свободу.

На это король заявил, что оставаться на склоне будет как раз верным самоубийством. Очень скоро потоки лавы сметут все на своем пути, не пощадив ни входы, ни выходы, и мы попросту сгорим заживо, если до этого не задохнемся от угарного газа.

Впрочем, и спускаться по склону под усилившимся камнепадом было смертельно опасно, какую бы из двух дорог мы ни выбрали. Но Хакан все же склонялся к пастушьим тропам, заявив, что выведет нас по ним к городу. Когда-то в детстве он облазил весь склон, поэтому знает окрестности и без карт.

Это и был кратчайший путь к столице.

Я же смотрела на него и думала… Думала о том, что успела так быстро влюбиться в этого человека, а теперь втайне гордилась тем, что он не теряет выдержки и самообладания даже в столь сложной ситуации.

Но была и еще одна мысль, которая не давала мне покоя. Вилась и зудела на задворках моего сознания, терзая болящую голову, заставляя меня то и дело морщиться, потому что я никак не могла ухватить ее за хвост.

Наверное, если бы у меня оставалась магия, я бы сняла проклятую боль и привела мысли в порядок. Но ее у меня не было, а просить других я не стала – понимала, что нам дороги все крупицы магического резерва и не стоит их тратить на мою глупую голову.

Поэтому я вновь уставилась на карту. Эта самая ускользающая от меня мысль была как-то связана с картой… Уверена, нас должна была спасти именно карта! Но не эта, а совсем другая!..

И я ее почти поймала, эту самую мысль, но тут дубовые двери в Большую Приемную распахнулись. Их никто особо и не охранял, так как нападения мы не ожидали. Впрочем, гвардейцы тут же потянулись к оружию, но опустили мечи, послушные приказу короля.

Потому что в Большую Приемную ворвался младший из Маллетов. Прихрамывая, Закарий направился к нам. Лицо его было в пыли, одежда местами порвана, а по серой щеке из рассеченного лба стекала кровь.

Но не дошел, потому что Анаис, охнув, кинулась в его объятия.

- Я ее забираю! – заявил Закарий. Его голос прозвучал хрипло, словно его горло было полно той самой вулканической пыли. Прижал мою младшую сестру к себе и спокойно уставился в глаза взъярившемуся Легеру. Затем посмотрел на короля. – Мы с Анаис уходим, ваше величество, – добавил он, – пока не стало слишком поздно!

На его слова Анаис ответила испуганным взглядом. Подозреваю, мысль о том, чтобы выйти наружу, навевала на нее панический ужас. Тут еще и граф Легер подлил масла в огонь, потребовав, чтобы Закарий тотчас же отстал от его дочери и убирался в дьявольское пекло, откуда родом вся его семейка.

На это младший Маллет, усмехнувшись, заявил:

- У вас есть веские причины ненавидеть мою семью, граф Легер! Но и раньше, и сейчас мне было на это наплевать. У меня нет и никогда не было никаких дел с моим отцом, и я непричастен ни к одному из преступлений, которые он совершил. Но я люблю вашу дочь, и она станет моей женой. – В голосе его был вызов, и он смело уставился в глаза графу. Затем взглянул на короля. – Я не позволю ей погибнуть, – добавил он твердо.

Произнес он это с такой уверенностью, что даже я прониклась к нему невольным уважением. Может, младший Маллет и унаследовал от отца высокомерие и надменность, но, уверена, он был искренен в своих чувствах. К тому же, подвергая себя немыслимому риску, он примчался во дворец за Анаис, тогда как остальные думали только о спасении своих жизней.

- Я не позволю!.. – прохрипел граф. – Он наш враг!.. Он мой враг! Мы должны немедленно…