Проклятый Отбор (СИ)

Все затихло, и очень скоро в дверь моей спальни робко поскреблись. Я отозвалась невнятно, сказав, чтобы заходили, до сих пор не решив, стоит ли мне успокаиваться или все-таки надо еще побыть настороже.

Заглянула одна из служанок. Спросила, все ли у меня в порядке, на что я нервно пожала плечами.

Сложно сказать, ответила ей, но, похоже, все живы и Синий Корпус выстоял.

На это она попыталась меня успокоить, заявив, что такое здесь случается. В Трирейне, бывает, потряхивает, но очень быстро проходит. Так что я могу спокойно спать дальше — этой ночью подземных толчков больше не повторится.

Сказала и уставилась на меня испуганными глазами.

— Вот и вы ложитесь спать, — вздохнула я, — а с цветами и вазой завтра утром разберемся… Похоже, все и правда закончилось, и ваш Ингор успокоился.

Служанка ушла, а я еще долго сидела, опершись на подушки спиной, и пялилась в темноту. Размышляла о землетрясении, сравнивая его со вчерашними толчками, во время которых Хакан Ассалин прижимал меня к своей груди, и мне это очень даже понравилось.

Настолько, что он даже заявился ко мне в сон.

Причем в нем он тоже меня обнимал, но на этот раз я принимала активное участие, и, можно сказать, была в куда большем восторге…

Наплевав на подземные толчки, принялась думать о короле Трирейна. Вернее, попыталась понять, почему мне приснилось подобное, если ничего похожего раньше со мной не случалось. Кошмары — да, снились регулярно, привет сиротскому приюту! — а любовные игры — никогда.

К тому же этот сон был настолько реальным, что я до сих пор ощущала сладкие отголоски ласки во всем теле, а на губах — вкус поцелуев короля. Прикоснулась к ним, подумав, что мне не помешает сравнить с тем, как король Трирейна целуется наяву, потому что во сне было очень…

Очень даже!..

До этого я пробовала пару раз целоваться — исключительно в качестве эксперимента, — но мне не понравилось. Ни в первый, ни во второй раз. Надо признать, мне показалось это довольно противным, и я чуть было не умерла от отвращения. Зато во сне я чуть было не умерла от наслаждения, и это ввергало меня в ступор.

Закрыла глаза, размышляя, что за напасть со мной приключилась. Может, кто-то пытается контролировать мой разум таким вот замысловатым образом?

Попыталась обнаружить следы ментального вторжения, но магия здесь явно была ни при чем. Да и метка вела себя вполне спокойно, и я, оставив магические потоки в покое, решила, что мне приснился всего лишь сон, в котором виновата исключительно я сама.

До чего ты докатилась, Эйвери, сказала я себе строго. Воспылала никому не нужной страстью к королю Трирейна! Причем воспылала до такой степени, что даже увидела его во сне во всей мужской красе.

Потрясла головой — все, с меня хватит!.. Повернулась на другой бок и закрыла глаза. Затем снова их открыла и порядком укрепила защитные плетения в комнате, подумав, что, если начнется серьезное землетрясение или же — отведи Боги! — извержение, эти магические штучки нисколько меня не спасут.

С этой мыслью преспокойно себе заснула.

На этот раз мне приснились мама — пусть я ее совсем не помнила, но видела портреты в доме в Ансельме, — и отец. Мы оказались все вместе в нашем просторном доме в Ридии. Дядя Бертран тоже был рядом, рассказывал нам о своих путешествиях, и мы слушали его с величайшим интересом.

Внезапно я поняла, что семья — это истинное счастье, которое я мечтала обрести.

Правда, досмотреть и этот сон мне не удалось, потому что кто-то снял — причем довольно быстро и умело — мои защитные заклинания, и в спальню без стука ввалились три монахини в белых мантиях, каменными изваяниями застыв возле моей кровати.

Сестры-инквизиторы, так я их прозвала, когда продрала глаза и в последний момент решила, что убивать их мне все-таки не стоит. Хотя они вполне заслужили за подобное поведение и еще за то, что совершили их товарки восемнадцать лет назад.

— А в чем, собственно говоря, дело? — поинтересовалась у них хриплым ото сна голосом. — В чем причина вашего… гм… столь раннего визита? Наружу я не выходила, законов не нарушала, к землетрясению непричастна. К величайшему моему сожалению, такое мне не по силам.

Хотя я бы не отказалась пару раз встряхнуть их Обители, где из нормальных людей делали подобных кукол с белыми лицами, лишенных каких-либо человеческих эмоций, кроме подобострастной любви к Трехликой Богине!

— Метку! — вместо объяснений потребовала одна из монахинь.

Пока я раздумывала, что им от меня понадобилось — неужели с утра пораньше захотели увидеть мою магическую метку? — вторая Сестра подошла и крайне бесцеремонно схватила меня за руку.

На это я засобиралась монахиню покарать, потому что она стала выворачивать мне руку, чтобы оголить плечо, но в последнюю секунду передумала. Трирейн — такой Трирейн, сказала себе, после чего позволила всей бледнолицей троице уставиться на полыхающую на моей коже магическую отметину.

— Подавитесь! — произнесла излишне вежливо.

На это брови одной из Сестер полезли вверх, а я картинно улыбнулась.

— Хотела сказать, обращайтесь в любое время!