Проклятый рай, или Гаити в 1793 году

Была ли та девушка красива? Трудно сказать. Может быть, но может быть она просто была белой и уже потому необычной? В Лемуане он почти не видел белых женщин, разве на солидном расстоянии… Через совсем незначительное время любовный опыт Жака обогатился, Изабель стала его первой женщиной. В 19 лет она казалась ему необычной, смелой, опытной и уверенной в себе, но спустя годы вспоминая об этом эпизоде уже думал об этом иначе, девчонка была черезчур опытной для своих лет, что несимпатично, держала себя с развязностью уверенной в своих чарах красотки и было похоже, что она явно отдавала предпочтение мужчинам с чёрной кожей и он отнюдь не был первым из их числа. Ей что? Отец подальше от скандала увезет во Францию, а он рисковал серьезно, возможно и жизнью.. Но кто об этом думает в 19 лет?

Встречались среди белых жительниц Сен-Доминго такие вот «любительницы чернокожих». В отличие от чопорных надменных англичанок, американок или испанок, кривящихся от «ужаса и омерзения» при одной мысли о сексуальной близости с мужчиной другой расы француженки в колониях иногда развлекались таким же образом, как и их мужья и братья, правда, отнюдь не афишируя это.

Повзрослевшему Жаку этот тип женщин стал особенно неприятен, ведь они ничего не испытывали к своим одноразовым любовникам, кроме дикого желания, вид человеческого тела другого цвета видимо действовал на этих дам крайне возбуждающе, цвет кожи действовал как дополнительный эротический аксессуар. Но это избирательное отношение, которое совсем не льстит самолюбию, ведь при этом в африканце видят не человека и не мужчину, а «негра» – существо отдельного порядка и «африканскую экзотику» было ему остро неприятно, также как унизительно и непонятно почти физическое отвращение других белых людей к цвету его кожи..

Позднее Жак нашел работу писаря в нотариальной конторе. Хозяин конторы важный немолодой мулат, выходец с Кубы Антонио Сальфо. Совсем недурно, в Белом городе его взяли бы разве прислугой, для роли плантационного рабочего, столь ненавистной ему с детства или грузчика в порту он был недостаточно вынослив.

Шёл 1790 год. Парижские события штормовыми мощными волнами накатывались и на берега далекого карибского острова.

Некто под псевдонимом «Ти Ноэль»начал распространять листки, пользовавшиеся огромной популярностью у образованного цветного населения и вызывавшие бешенство колониальной власти.

Таинственного Ти Ноэля они уже окрестили «Маратом Сен-Доминго», они искренне недоумевали, кто же дерзкий автор, местный креол или француз? белый он или из образованных цветных? Искать ли его в бедных кварталах или даже в богатых?»

Сводный брат Жака по отцу, Жером Даниэль Буарди, не зря получивший характерную кличку «Кайман» тоже проживал в Кап-Франсэ, но на другой улице, севернее, где проживало обеспеченное меньшинство Чёрного города. Экзотически красивый, одетый в изящный дорогой костюм, жёсткий, часто жестокий, властный в манерах, Кайман ничем не напоминал стереотипный в эти времена образ «бедного и забитого угнетённого негра».

Владелец кафе по улице Шерш-Миди: «Звёздное небо», ресторанов «Конго» и «Император ацтеков», под сурдинку шептались, что он еще и совладелец борделя в Чёрном городе. Но вслух такое никто не решился бы произнести, Кайман не без оснований считался непредсказуемым и опасным типом.

Иногда двухэтажный дом владельца «Звёздного неба» посещал начальник полиции Капа барон де Рандьер, а то и секретарь губернатора острова месье де Вилье, что же могло связывать их, надменную «белую власть» с богатым, но цветным бизнесмэном»? жители квартала могли лишь безмолвно удивляться, но никто не высказывался по этому поводу, острых клыков Каймана боялись.

Жак пригласил Мари отдохнуть вечером в кафе «Конго», где он постоянный посетитель, убедив, что в его присутствии никто не посмеет вести себя с ней вызывающе или грубо.

К 9 вечера почти все столики уже были заняты. В толпе танцующих людей больше всего было чёрных и смуглых лиц, но иногда встречались люди настолько светлокожие, как и сама молодая француженка, но Жак лишь беспечно улыбался, объясняя: «Нет, белых кроме тебя здесь нет. У всех них есть легкая примесь африканской крови, четверть, хоть одна шестьдесят четвертая! И поэтому они не считаются здесь «настоящими» белыми.. Но они здесь не живут.»

На Мариэтту откровенно и заинтересованно косились подвыпившие молодые парни, Жака, чей старший брат хозяин заведения, здесь слишком хорошо знали и не подходили к столику, наталкиваясь на его холодный уверенный взгляд, часто она ловила на себе недобрые и цепкие взгляды девушек и молодых женщин. Заметив озабоченность девушки, Жак мягко взял её за руку:

– Не думай об этом, ты здесь также необычна, как африканец в глухой французской деревне. Здесь совсем неплохо, ты привыкнешь. Но если в моё отсутствие к тебе проявят грубость и неуважение, не молчи и не терпи, защищай себя, а после только скажи мне..Здешние люди может быть не особенно дружны с европейским этикетом, но они не звери, не дикари, не бойся их…