Проклятый ректор

– Согласен, – кивнул Алек.

Согласны оказались все. Вероятно, именно это и хотел показать мне профессор Блэк, вот только что все это значит? Кого Блэки могли тут держать? И почему? И не было ли это как-то связано с тем, что он исступленно просил прощения у дочери, когда мы с Фарлагом пришли к нему?

Когда мы снова пересекали комнату с бассейном, я старательно смотрела в другую сторону. Не знаю почему, но глубокий каменный мешок, до краев наполненный водой, пугал меня. Только по этой причине я заметила почти стершиеся линии на полу, которые не увидела раньше. Я остановилась и чуть увеличила шар, чтобы он давал больше света.

– Чего ты там застряла? – недовольно спросила Реджина, которая уже ступила на лестницу.

– Тут какая-то пентаграмма, – сообщила я остальным, вглядываясь в линии. – Уже едва различимая, но еще частично видна.

– Да брось ее! – немного истерично велела Реджина. – Идем отсюда.

– Вы поднимайтесь, – велел Алек ей и Саре. – А мы сейчас.

Видимо, Реджина действительно испугалась этого подвала, потому что предпочла оставить Алека наедине со мной.

Он подошел ко мне, доставая из внутреннего кармана пиджака небольшую записную книжку и карандаш.

– Жаль, я пока не освоил заклятие мгновенного рисунка, – посетовал он, перерисовывая пентаграмму – точнее, то, что от нее осталось, – вручную. – Не уверен, что по такому рисунку будет легко восстановить ее предназначение, – заметил он, когда закончил, – но попробовать можно.

Я кивнула. С каждым новым открытием история, связанная с моим рождением, выглядела все более мрачной и пугающей. По крайней мере, теперь я не сомневалась: и мою маму, и моего деда убили, надеясь похоронить эту историю навсегда. И от этого осознания мне впервые в жизни стало по-настоящему страшно.

Ведь по логике теперь должны были убить и меня.

Глава 24

Следующие несколько дней мы вчетвером изображали из себя очень примерных студентов, потому что почти все время пропадали в библиотеке, пытаясь найти в учебниках, справочниках и прочей имевшейся в нашем распоряжении литературе совпадения по рецепту снадобья и по неполной пентаграмме.

Для меня было неожиданно и приятно, что энтузиазм Реджины и Сары не угас сразу после посещения сгоревшего коттеджа. В том, что Алек меня не бросит, я не сомневалась, а вот в их желание помочь поверила только в воскресенье, когда они и второй выходной решили потратить на изыскания в библиотеке. Реджина даже передвинула свои приемы пищи, теперь мы завтракали, обедали и ужинали вместе.

– Так будет удобнее, – сдержанно прокомментировала она свое решение.

Я даже не знала, что так обрадуюсь этому. Есть в одиночестве после Орты, где я привыкла делать это в общей столовой, было тяжело.

Конечно, мы не могли посвятить все дни только этому. Домашние задания никуда не делись, в понедельник и вовсе пришлось отправиться на занятия, а во вторник немного попрактиковаться в снадобьях в лаборатории: Фарлаг хоть и не явился на лекцию, но домашнее задание и предупреждение, что в четверг он будет ждать результатов, с Лессандр передал.

Поэтому во вторник мы собрались в библиотеке только во второй половине дня. Правда, источники, которые мы еще могли изучить, стремительно заканчивались, а вместе с ними угасала и надежда разобраться.

– Мне кажется, в университетской библиотеке мы такого не найдем, – заявила Сара, захлопывая очередной справочник. – Во всяком случае, не в открытых источниках. Сдается мне, что и снадобье, и пентаграмма пахнут чем-то грязным и запретным. Попросту говоря – темным.

– Тогда нужны совсем другие книги, – согласилась Реджина. – Только где их взять?

– У нас в домашней библиотеке всего полно, – Алек со вздохом откинулся на спинку стула, сцепив руки в замок на затылке. – Только вот до каникул не стоит и надеяться покинуть Лекс. Интересно, если я попрошу отца прислать мне пару десятков справочников с темной магией, что он мне скажет?

– Может быть, обратиться к Фарлагу? – предложила Реджина. – В конце концов, на вверенной ему территории какая-то камера пыток обнаружилась. Он имеет право знать. Пусть вызовет легионеров. Они разберутся.

– Именно вызова легионеров я и опасаюсь, – призналась я. – Уже две очень подозрительные смерти моих родственников они без колебаний признали естественными. Да и двадцать лет назад, очевидно, не обошлось без их временной слепоты. Иначе как могли мою мать похоронить, если она жива.

– Если был пожар, то мог погибнуть кто-то другой, а тело оказаться неопознаваемым, – предположила Сара. – В таких случаях порой опознают по фокусирующему артефакту, например. Или как-то еще возникла путаница.

– Все равно я боюсь, что без покровительства Легиона тут не обошлось, а потому мне не хотелось бы, чтобы они лезли в это. Поэтому и к Фарлагу обращаться не хочу!

Тут я, конечно, несколько сместила акценты. К Фарлагу я не хотела обращаться совсем по другим причинам. Мне казалось, что убедить его не вызывать Легион как раз будет не сложно. Я только не хотела думать о том, чего это может стоить лично мне.