Проклятый род. Часть 2. За веру и отечество

Трудно было чем-то удивить прошедшего сквозь все огни и воды Княжича, но тут и он едва сдержался, чтоб не разинуть рот от изумления. А Шуйский, видя, что его слова достигли цели, продолжил дуть в медные трубы лести, сладостные звуки которых легко умеют обращать своенравных, отчаянных людей в покорных исполнителей чужой воли.

– Наш царь, отец всего народа православного, и о вас, сынах своих блудных заботится. Был вчера у меня князь Никита Одоевский, самый близкий государю человек, главный его телохранитель. Так вот он вначале справился, как, мол, там донские казачки, которых Новосильцев привел, не озоруют ли. А когда я о геройстве вашем ему поведал, князь и огласил царев указ. Повелевает государь всея Руси Иван Васильевич всех казаков, которые пролили кровь за веру и отечество, щедро наградить да без промедления назад на Дон отправить. Желает он, чтоб были вы ему опорой в вольном воинстве, чтоб призывали своих собратьев не разбойничать, а верой-правдою державе русской служить. За ним же дело не станет, будет вас и впредь хлебом, порохом да прочим воинским припасом жаловать.

Закончив свою напыщенную речь, Шуйский облегченно вздохнул и вновь по-свойски обратился к Княжичу:

– Вот так-то, Ваня, али я тебе не говорил, что служба царская занятие благодатное. Сегодня еще малость похмелитесь, а назавтра отправляйтесь в путь. Ляхи прошлой ночью ушли, здесь вам делать больше нечего.

Довольно быстро преодолев свое смущение, Ванька деловито спросил:

– Раненых у нас много, как с ними быть?

– Можешь здесь оставить, а коль не хочешь, возьми из нашего обоза телеги и до дому вези. Вот только с лекарем, уж извини, ничем помочь не могу, – развел руками Петр Иванович. – На все войско один он у меня.

– Раны я и сам залечивать умею, – как бы между прочим обмолвился Иван.

Теперь настал черед дивиться Шуйскому. Недоверчиво взглянув на есаула, он с легкою издевкой заявил:

– А я-то думал, ты лишь убивать горазд.

– Да нет, мне и от мамы по наследству кой-чего досталось. Она же у меня была знахаркой, на весь Дон своим уменьем славилась, – в тон ему ответил Княжич.

При упоминании Ивана о матери князь глянул на него с особым интересом, видать, хотел еще о чем-то справиться, но передумал и принялся давать последние наставления:

– Награду казакам получишь у Мурашкина, он у нас казною ведает, да скажи ему, чтоб не вздумал плутовать, проверю.

Узрев на Ванькином лице неудовольствие, он догадался, что не любит удалой казак возиться с деньгами, тем более чужими, а потому, махнув рукой, тут же отменил свое распоряжение.

– Не желаешь монеты пересчитывать? Ну и ладно, черт с тобой, пусть этим Митька Новосильцев займется. Надо ж и ему какое-то занятие найти, а то совсем средь вас сопьется.

Помня прописную истину, что от добра добра не ищут, Княжич встал, чтоб попрощаться да поскорей убраться восвояси, но Шуйский вдруг ни с того ни с сего начал посвящать его в свои намерения.

– Хочу я Новосильцева к царю отправить с вестями о наших воинских делах. Не желаешь князя сопровождать?

– Даже и не знаю, что ответить. У меня была задумка довести казаков до станиц да в Турцию податься, – растерянно пожал плечами Ванька.

– Неужели тебе царева жалованья мало, коль прямиком отсюда турок грабить навострился? Вроде ты на жмота не похож.

– Тут не в добыче дело, отец мой на туретчине пропал, разузнать хочу, что с ним стало, а вдруг он еще жив. Так что, князь, не гневайся, сразу дать ответа не могу, подумать надо, – пояснил есаул, направляясь к двери, однако Шуйский, как и в прошлый раз, остановил его.

– Постой-ка.

Подойдя к Ивану, Петр Иванович проникновенно вымолвил:

– Приглянулся ты мне, парень, поэтому желаю напоследок дать совет, не как начальник-воевода, а как старый человек, который много пережил, и плохого и хорошего в избытке видел. Я тут кое-что разузнал о тебе, свет-то не без добрых людей и уж тем более не без доносчиков. И про мать твою боярышню, и про отца, и даже про ногайскую княжну мне ведомо. Так вот, Ваня, брось эту блажь с какими-то там поисками. Никого ты не найдешь, разве только кол на зад свой непоседливый. Отправляйся-ка лучше на Москву. Ведь удача сама в твои руки плывет, так хватай ее покрепче, она девка-то капризная. Дураком не будешь – через годдругой не полковником, атаманом всего донского войска станешь, да не горлопанами избранным, а самим царем назначенным. Ну а теперь ступай.

На следующий день Хоперский полк, забрав с собой всех раненых, двинулся к родным станицам. Его молодой предводитель был задумчив и молчалив. Терзали Княжича сомнения, какой же выбрать путь: собрать ватажку преданных бойцов да двинуться на туретчину иль поехать с Новосильцевым в Москву.